Витя Бревис - Чистая проза

Вот это, видишь, сельпо, а тут, вон, центральная усадьба, там теща твоя работает.

Мотоцикл сильно тряхнуло. Пару раз Кольку приветствовали с дороги знакомые мужики, похожие на опытных рецидивистов.

-Коллеги, с котельной, -объяснил Колька.

-Коль, а баба твоя где? -прокричал я ему в ухо.

-Приедет Танька скоро, приедет, сука.

Когда мы вернулись, Вера со Светочкой уже ушли. Натаха порядочно опьянела. На столе стояла еще одна бутылка. Включили телевизор. Маленький Лешка бегал по комнате за котом.

Есть было, в общем, нечего и алкоголь втекал в мозги неразбавленным. Особенно в Натахины. Покачиваясь, она пошла укладывать Лешку спать.

Пришел тесть, сказал, что Вера послала его за мной. Думаю, он вызвался сам. Тесть сел к нам, Коля налил ему в граненый стакан.

-Ма, ты идешь? Тут Василь Викторыч пришел.

-Вася! Ну ты-от прямо за версту чуешь, -закричала Натаха из другой комнаты. Я щас, пейте пока без меня, мы тут какаам.

Она вышла к нам минут через пять, с горшком в руках, немного виляя. С размаху грохнула горшком о стол, чуть не попав по своей рюмке.

Небольшие детские какашки подпрыгнули в горшке от удара.

-А вот вам угощеньице! От всей души!

-Ма, ну опять ты пирфомансы строишь. Уж как весело.

Коля пошел выносить горшок.

-Натаха у нас такаа. Театр, -заулыбался тесть.

Натаха налила себе пропущенную порцию водки. После этого она вышла на середину комнаты, стянула с себя платок и стала петь, размахивая платком и пританцовывая.

Эх, еп я тебя,

в нетопленой бане.

Твоя рыжая пизда

шлепала губами.

О-о-ох!

Мы недружно захлопали и налили еще. Натаха пела и прыгала, глаза ее горели, капли пота проступили на лбу.

На дворе стоит березка,

тонкая и гнутая.

По твоим глазам я вижу,

что ты ебанутая.

О-о-ох!

-Ма, хватит орать, Лешку разбудишь. Тебе ж на дойку скоро. Дай телик посмотреть.

-А я не поеду! Мироновой скажу, пусть за меня съездиит, она мне одну смену должна.

Проворно, как антилопа, Натаха выскочила из избы.

-Мироновааа! -был слышен ее крик с улицы.

По телевизору передавали известия, мы пили и слушали молча. Из коридора раздалось:

Ты не стукай и не брякай,

все равно ведь не пущщу.

Занавешены окошки,

мандавошек я ишшу.

-Ма, харэ петь, а. Дай хоть погоду дослушать.

-Че вперились-от? В яшшик этот!! Че от-там не видели? В кино, что ли, пришли? Я вам щас покажу известия, щас покажу.

Хлопнула дверь.

-Куда она собралась? -спросил я Кольку.

-А хер ее знат. Опять пирфоманс задумала.

Стали передавать что-то про Германию. Мы слушали одним ухом, а другим – боялись пропустить Натахин театр.

-О! Смотрите, Кельн показывают, -встрепенулся я.

-А ты че, был?

-Ну. Я там учился два года. Вот, видите – Кельнский собор, его строили восемьсот лет.

-А этот, парижской матери, он выше?

-Хм. На вид – вроде ниже.

-Ты и в Париже был?

-Так там недалеко. Часа три на скором поезде.

-Вовк, а скажи, какие они, немцы? Сильно лучше нас?

-Хм. Другие они. Совсем. В чем-то явно лучше. А в чем-то… Мне с ними скучновато, они, знаете, заорганизованные такие, все по плану. Вот в три у него свидание, в пять он помогает другу переезжать, в восемь уходит играть с одноклассником в теннис, хотя не все вещи у того друга еще выгружены. Расписание бля. А в остальном они нормальные ребята, помогать любят, еда у них на нашу похожа: драники, кислая капуста. Могут и на жизнь пожаловаться, все тайны тебе рассказать, но блин – по трезвому, никогда не забывая о деле. Между теннисом и рестораном.

-И выпить нормально не с кем?

-Не, есть там и алкоголики свои, да и вообще есть такие, что больше на русских похожи, чем мы с вами. Я ж говорю про общую массу. Общей массе не хватает, легкости, что ли, или, может, внутренней свободы.

Звук послышался с крыши. Что-то скребло. Испуганные, мы выскочили из дома. Оранжевое солнце уже задремывало над полями, свистели цикады, Натаха пилила антенну на крыше, пила гнулась и сверкала в руках.

-Ма, ну еп тву мать. Слезай, а.

-Я вам ссуки покажу! Будут вам последние известия.

Из соседних домов выходили смеющиеся люди.

К ночи нас с тестем забрала домой Верка. Тесть сразу спать не лег, в баньке у него всегда припасена брага. Вернулся оттуда он практически на карачках, лег на пол у туалета и уснул, помочившись под себя.

-Теперь папка пару дней не сможет остановиться, -вздохнула Вера.

Наутро я уехал в Питер, надо было работать.

Когда я приехал снова, почти через месяц, лето было уже в самом разгаре, пора было косить. Вернее, стожить, косил тесть на тракторе, косилкой. Натаха и еще пара соседских женщин помогали нам. Теща забралась на самый верх огромного стога и укладывала сено, которое мы подавали ей вилами, в специальном порядке, чтобы стог за зиму не развалился.

Пот тек градом, кусали комары, сено кололо в штанах. Теща садилась иногда на стог передохнуть, болело сердце. Я понял, что следующим летом я сюда в это время не поеду.

-На хрена им столько сена? -шипела Натаха. -Три раза в день мясо жрут. Косют и жрут, косют и жрут, всю жизнь, так и сгинут тут за жратву свою.

Усталые, мы шли вечером домой вдоль железнодорожной полосы.

С зубцов вил, торчащих над нашими плечами, стекало тяжелое солнце.

Вошли в деревню. Натаха побежала к себе.

Дома теща решила соорудить салат, я был послан в парник за овощами.

Парник стоял открытыми и благоухал, я набирал овощи в огромную ржавую кастрюлю, ветки с огурцами были усеяны маленькими мерзкими шипиками.

Кто-то громко зарыдал на улице.

У забора показалась Натаха, она несла в руках внука и выла.

Кольку нашли в котельной мертвого. Его убили, видимо, за игрой в карты.

В котельной у трупа курили участковый и фельдшер. Ждали машину из района, чтобы увезти в морг.

Натаха кричала, что не даст увезти, что похоронит так.

Нельзя, надо отправлять тело на экспертизу.

Кладбище у них в соседней деревне.

Гроб везли на грузовике, женщины сидели в кузове в черных косынках и хватались за борта на ухабах.

Натаха, трезвая, крепко держала Лешку в руках и молчала, сжав губы.

-Наташа, а эта, мать-то, не объявилась?

-Передала, что не приедет. Нет времени. Ну и хуй с ней, на фиг така мать. Родительских лишу, оформлю опекунство. Воспитаю. Я не старая еще.

Натаха смотрела мне прямо в глаза, не моргая.

Я отвел взгляд.

-Наташа, ты, если чего надо – обращайся. Поможем.

Следующим летом я смог приехать только в конце июля. Знал, что придется помогать косить, но по-другому не получилось.

Я ввалился в тещин дом с чемоданом, Светочка радостно подбежала ко мне, Лешка отвлекся от игрушек и уставился на меня детскими всепонимающими глазами.

С детьми сидела Вера, остальные косили.

Они вернулись к вечеру, теща, тесть и Натаха. Мы расцеловались.