Зара Деверо - Шоу для избранных

Но порой Кейзия ловила себя на том, что она боится опозориться. И это заставляло ее вновь и вновь репетировать наиболее трудные для исполнения эпизоды.

Вот и сегодня она задержалась, чтобы повторить одну сценку с участием Антона. В ней Ясмина отпирает одну из запретных дверей и понимает, что у ее будущего супруга есть любовник — прекрасный и гибкий Хассан. Он объясняет ей языком танца, что Синяя Борода никогда не полюбит женщину так, как он любит мужчин.

Хореография этой сцены была весьма сложной, музыка — завораживающей и тревожной. Антон исполнял серию прыжков через всю сцену, высмеивая наивную Ясмину и демонстрируя ей свое преимущество. Затем он внезапно хватал ее за талию и поднимал над головой. Ясмина изгибалась и извивалась, изображая отчаяние и горе, и прикрывала рукой глаза, чтобы выразить всю глубину своего стыда за предательство герцога.

Опуская ее на сцену после этого па, танцор потерся об нее твердым пенисом и прошептал:

— Встретимся после репетиции. Я хочу тебя!

Его сильная рука скользнула по ее спине и сжала ягодицу, обтянутую трико. Кейзия почувствовала к нему ответное желание и решила, что соитие с ним пойдет ей на пользу: снимет нервозность и усталость, наполнит ее тело молодой энергией. От Джерарда и Ричарда, с которыми она регулярно и часто совокуплялась в последнее время, Кейзия устала, ей хотелось новых ощущений.

Продолжая выделывать сложнейшие танцевальные движения, Антон незаметно ласкал ее соски и дотрагивался до половых губ, исподволь разжигая в ней похоть и добиваясь большей выразительности исполнения. Движения его были проникнуты чувственностью, вспотевшее тело блестело, мускулы играли под кожей, белозубая улыбка при ярком свете казалась ослепительной. Он был воплощением бисексуальности, живым страстным Хассаном, которому безразлично, с кем делить любовное ложе — с мужчиной или с женщиной. И, поддавшись его волшебным чарам, Кейзия тоже изнемогала от вожделения в его страстных объятиях. Она была готова лечь на сцену и позволить ему разорвать на ней танцевальный костюм, чтобы вогнать свой прекрасный любовный инструмент в ее сокровищницу наслаждения.

Ее сексуальное желание было столь велико, что она направилась в свою комнату, как только репетиция закончилась, даже не поговорив с режиссером. Антон последовал за ней.

Они молча разделись и, не обращая внимания на запах пота, упали на кровать и стали удовлетворять друг друга всеми известными им способами, задействуя руки, губы, языки и половые органы. Огромное ложе с четырьмя стойками по углам скрипело и стонало под ними, готовое в любой момент рухнуть, не выдержав накала их борьбы. Липкий пот катился с них градом. Антон был неутомим. Кейзия стонала, мотая из стороны в сторону головой. Но перед ее мысленным взором все отчетливее вырисовывался тот эпизод в камере пыток, когда Магда охаживала кнутом этого мужественного на вид красавца, заставляя его исполнять все ее желания.

Ягодицы Антона напряглись, бедра ходили ходуном, он вгонял пенис в лоно Кейзии самозабвенно и яростно, будто бы норовил проникнуть в его таинственные глубины, дарующие неземную радость. Мышцы на его спине и животе отчетливо обозначились, как это и бывает у настоящего мачо в момент наивысшего напряжения всех его сил. Но Кейзия знала, что способна управлять им в своих интересах, и получала от этого дополнительное удовольствие. Антон овладевал ею грубо, но именно этого ей и хотелось. После первого семяизвержения он лишь перевел дух и тотчас же усадил ее на свой воскресший жезл и начал сосать груди. Она поерзала на нем и неожиданно заявила:

— Нет! — После чего слезла с пениса, чем повергла Антона в недоумение. Он недовольно зарычал, но она сжала его мошонку и прошептала:

— Тихо! Наберись терпения. Всему свое время. Вспомни, чему тебя учила Магда.

— Не говори так, ты ведь другая, не такая, как она! — возразил он и попытался извернуться и поставить ее на четвереньки.

Но Кейзия раскусила его замысел и, встав возле кровати, спросила:

— А ты в этом уверен?

Любая другая женщина не стала бы тратить время на выяснение отношений с красавцем во время совокупления, а воспользовалась бы всеми его мужскими достоинствами в полной мере. Его темные волосы разметались по плечам, бронзовая от загара кожа блестела, большой напряженный фаллос пришел в полную боевую готовность, мошонка переполнилась семенем, глаза сверкали.

Кейзия дотронулась до лиловой головки его члена — та затрепетала от прикосновения ее пальцев, а крайняя плоть поползла вниз. Кейзии захотелось сесть на это чудо природы и, медленно опускаясь на него, насладиться каждым мгновением его проникновения в ее лоно. Она сглотнула ком, представив, как пенис заполнит влагалище и войдет в него до упора. Но вместо того чтобы так и поступить, Кейзия положила руку на клитор и стала мастурбировать. Зрачки Антона расширились, потом глаза полезли из орбит. Головка фаллоса побагровела, Антон в отчаянии воскликнул, ощущая боль от неудовлетворенности в чреслах:

— Боже, не мучь меня, Кейзия!

— Тебе хочется мне засадить? — спросила она, надеясь, что за ними тайком наблюдает Джерард.

— Да, конечно! И как можно быстрее! Ты такая красивая, такая желанная, кажется, я влюбился в тебя! — лихорадочно бормотал он, сжав член в кулаке и мастурбируя.

Она едва не сжалилась над ним, но вовремя опомнилась.

Он, конечно же, лгал, готовый сказать ей что угодно, лишь бы излить семя в ее нежное лоно.

— Вначале мы поиграем! — сказала Кейзия, оставив на некоторое время клитор в покое, чтобы не кончить раньше, чем она рассчитывала.

На физиономии Антона вновь отобразилось недоумение.

Кейзия подошла к гардеробу и достала из него два шарфа, чулки и кожаный пояс. Антон, судя по выражению его лица, понял, что она замышляет.

Кейзия не торопясь, упиваясь своей властью над ним, приблизилась к Антону и привязала его шелковыми шарфами за запястья к изголовью кровати. Он не сопротивлялся и не возражал, а просто смотрел на нее с возрастающим интересом и нетерпением, о чем свидетельствовал его подрагивающий мощный пенис. Кейзия развернула тонкие чулки телесного цвета и привязала ими лодыжки Антона к стойкам кровати. Теперь он предстал перед ней абсолютно беспомощным, словно бабочка, приколотая булавкой к картонке коллекционера. Кейзия могла поступить с ним как угодно, удовлетворить любой свой каприз.

Антон хранил молчание и видимое спокойствие, но член выдавал его с головой: ему, очевидно, нравилось все, что она с ним делала, и от умиления на единственном глазу этого органа навернулась слеза. Кейзия села на край кровати и, погладив пенис по лиловой головке, неожиданно нажала пальцем на его основание, чтобы предотвратить преждевременное семяизвержение.