Макси Фэй - Когда я был Музом

Может быть, вы уже читали книгу Анжелики Торн «В объятиях маньяка»? Да, знаю, это бульварный роман, но я тоже его читал. И должен вам признаться, что тот маньяк – я. Вся эта история обо мне. Конечно, многое додумано, изменено, творчески переработано, но в основе сюжета лежат реальные события. То, что на самом деле случилось между нами весной и летом того года.

И я просто должен был её прочитать. Чтобы понять хотя бы что-то в поведении этой взбалмошной извращенки. Ведь я на самом деле любил её. И всё ещё люблю. А вот она, похоже, относилась ко всему этому просто как к новому опыту – получила и пошла дальше. Горько и больно. Но так бывает.

И мне тоже нужно как-то освободиться от этой иссушающей страсти. Излить её на бумагу, а потом сжечь на том берегу и развеять пепел по ветру.

Это будет больно, но я это сделаю.

И расскажу вам свою версию тех событий почти трехлетней давности.

Влад Терентьев

Санкт-Петербург, 2005 год

После хорошего секса всегда хочется покурить. Кира ускакала в душ, а я выхожу в подъезд. Не люблю курить у себя на балконе. Там ты всегда один, закрыт в маленькой стеклянной коробочке. Здесь, на лестничной площадке, живёт какая-то особая романтика. Можно спуститься ниже или подняться на этаж выше – всегда за твоей спиной эти два пути, а ты выдыхаешь дым, глядя в окно, и там ходят люди и проезжают машины. Мимо тебя может пройти кто-то из соседей, перекинуться парой слов. А если никого нет и тихо, можно услышать, как кипит жизнь за дверями ближайших квартир.

Поворачиваю на лестницу и вижу на окне девушку. Сидит на широком подоконнике, прислонившись к стене, и что-то сосредоточенно пишет в повидавшем виды блокноте. Чуть притормаживаю, решая, а не пойти ли на этаж выше, но потом всё же спускаюсь к своему окну. Тут даже пепельница моя стоит.

– Не помешаю? – спрашиваю девушку, показывая ей пачку Мальборо и зажигалку.

Поднимает голову и молча смотрит на меня, чуть прищурившись. За эту паузу успеваю её рассмотреть. Лет двадцать семь, довольно симпатичная, с тёмно-русыми, чуть растрёпанными волосами. Какие-то широченные цветные шаровары и обтягивающая майка подчёркивают неплохую фигурку, а в вырезе хорошо видно ложбинку между пышными грудями.

– Нет… даже наоборот… – задумчиво отвечает она.

Вскидываю бровь и отворачиваюсь к открытому окну. Странная она. Не спеша закуриваю и разглядываю улицу. Вдруг чувствую, что на меня смотрят, и недовольно поворачиваюсь. Всё так же сидит, уставившись на меня, и посасывает кончик ручки. Очень эротично посасывает, хотя, наверное, даже не отдаёт себе отчёта в этом.

– Что пишешь? Стихи? – решаю прервать этот неловкий момент.

– Роман, – отвечает она. – Про любовь.

Ну да, про что же ещё, хмыкаю про себя. Все книги в мире написаны про любовь. Замечаю, что страница исписана, действительно, прозой. Да и не одна. Вообще, блокнот довольно потрёпанный, некоторые листы вырваны и вставлены обратно.

– А почему не на компьютере? – удивляюсь я. Довольно странно при всех современных технологиях продолжать пользоваться для этого бумагой.

– Я печатаю очень медленно, – пожимая плечами, признается девушка. – Пока одно слово наберу, мысль уже убежать успевает.

Усмехаюсь и снова отворачиваюсь к окну. Докуриваю сигарету и тушу бычок в пепельнице.

– Мне нужен поцелуй с сигаретным вкусом… – снова задумчиво говорит девушка.

– Что? – удивлённо поднимаю на неё голову. Она что, просит её поцеловать? Просит незнакомого мужика, встреченного в подъезде и только что покурившего, поцеловать её?

– Ощущения… мне нужны ощущения от такого поцелуя… – всё так же медленно посасывает и покусывает кончик ручки. Потом поднимает глаза на меня и уже более осмысленно говорит: – Для книги нужно.

Смотрю на неё и, если честно, хочу оказаться на месте этой ручки. Её губы кажутся такими мягкими и пухлыми. А почему бы и нет? Раз дама просит… Сделаю благородное дело, помогу начинающему писателю. Оглядываюсь по сторонам и, убедившись, что никого нет, подхожу ближе и ставлю руки по сторонам от её головы.

– Уверена? – спрашиваю, заглядывая в большие серые глаза. Облизывает губы и приоткрывает рот, выдыхая:

– Да.

Осторожно приближаю к ней лицо, в любой момент ожидая, что скривится от отвращения. Кира всегда морщит нос и отталкивает меня, когда я покурю и начинаю к ней приставать. Но эта странная девушка сама тянется навстречу. Наконец мы касаемся друг друга и замираем. Она первая начинает меня целовать, сминая губы, лаская и проводя по ним языком. Действительно пробует на вкус. Так нежно и самозабвенно. Я отвечаю ей и делаю то же самое. У нее вкус конфет, вкус карамелек «клубника со сливками», как-будто она только что ела их. Сладкие губки, сладкий язычок, который я с наслаждением втягиваю в свой рот. Обхватываю её голову руками и углубляю поцелуй. Она придвигается ближе и обнимает меня бёдрами. Ерошит руками мои волосы и трётся грудью. Тащусь от этого вкусного поцелуя и, кажется, готов на третий заход.

А вот эта мысль меня отрезвляет. Всего в нескольких метрах отсюда моя девушка, и она может выйти за мной в любую минуту. Делаю над собой усилие и отрываюсь от писательницы, отходя на шаг. Она тут же выпускает меня из захвата своих рук и ног. Смотрит так потеряно, словно сама в шоке от себя и от того, что произошло. «Ну, детка, ты сама этого хотела», – усмехаюсь я краем губ.

– Спасибо, – шепчет она и убегает вниз по лестнице, подхватив свой блокнот.

А я стою и думаю, пойти в квартиру или выкурить еще одну. Всё-таки разворачиваюсь и быстрым шагом возвращаюсь домой. Дёргаю на себя дверь ванной и вырываю слабую щеколду. Она падает на пол, и Кира испуганно поворачивается ко мне.

– Хочу тебя. Сейчас, – объясняю ей и скидываю с себя одежду.

– Ну, Влаад, у меня уже всё болит, – стонет она, но я её будто не слышу.

Забираюсь к ней в душ и разворачиваю к себе спиной. Этот поцелуй со странной писательницей возбудил меня так, что больше не могу терпеть. Всего несколько движений и я кончил, сжимая грудь своей девушки. Кончил, думая о другой и вспоминая губы со вкусом карамелек.

После того случая я стал курить на балконе. Не то чтобы боялся с ней встретиться, просто у меня была девушка, и всё у нас с ней было хорошо. Мы проводили вместе дня три в неделю уже полгода и полностью устраивали друг друга. А эта странная писательница засела у меня в голове. И её губы, обхватившие кончик ручки. И этот вкус «клубника со сливками». Я постоянно видел её прищуренные серые глаза. И никак не мог сбросить это наваждение. Мне даже пару раз снился сон, в котором я собирал разбросанные по полу исписанные листы бумаги, а потом протягивал толстую стопку писательнице, а она говорила: «Спасибо» – и убегала от меня.