Кика Салви - Кика - женщина с изюминкой. Любовные успехи и неудачи разведенной журналистки

Я позвонила своему давнему психоаналитику, от которого отказалась, как только проявилась моя неудовлетворенность супружеской жизнью. Тогда я была очень молодой и влюбленной в Эду, у меня была Алиса, еще совсем маленькая, так что она не могла развеять моей тоски. Тогда-то я и отправилась к аналитику. Сейчас это снова стало насущно. Я вновь занялась терапией, пережив столько истерических припадков. И тогда мой аналитик, Ана Луиза, тоже пришла к выводу, что мне лучше прибегнуть к помощи психиатра, чтобы избавиться от душевной травмы, которую никто никогда не замечал.

Я задумалась о своем вновь приобретенном таланте жить в одиночестве. Я сгорела за свой день рождения, за поездки в Рио. Я покупала одежду и обувь по привычке, когда их не хватало и когда хотелось приобрести что-нибудь новенькое. У меня не было мужчины, но зато у меня были чудесные замшевые сапоги. Я не занималась сексом, но моя черная бархатная сумочка с красными шелковыми камелиями была почти такой же сексуальной, как поцелуй. У меня не было компании для горячих летних ночей, но я проводила целые часы перед зеркалом, экспериментируя с самой лучшей косметикой «Ланком». В этом заключалась моя нынешняя жизнь: сон, голод, отчаяние и потребление. Заняться терапией было в тот момент единственным выходом.

Дети тоже были не в лучшем состоянии. Они беспокойно спали, плохо ели и все время были чем-то раздражены. Наступили школьные каникулы, а вместе с ними самое глубокое уныние: я была не в состоянии играть со своими девочками, водить их гулять и даже просто купать. Я была совершенно без сил, позвонила аналитику, попросила помощи и назначила консультацию с психиатром.

В приемной мне вдруг стало стыдно. Я, сумасшедшая, должна была выглядеть ужасно для окружающих. Я, сумасшедшая, в приемной доктора, ждала с нетерпением дозы здоровья. Я, сумасшедшая, остро нуждалась в лекарстве, которое бы дало мне необходимое успокоение, которое бы помогло мне избежать самоубийства. Я, сумасшедшая, не оплачивала больше счета, рвала их, отправляла девочек с полуграмотной нянькой в школу на такси. Я, сумасшедшая, не хотела мыться, но стыдилась быть грязной, поэтому включала душ, сама садилась на унитаз, а литры горячей воды уходили в отверстие ванны. Я, сумасшедшая, молила Господа о прощении за разбазаривание чистой и горячей воды, ведь потребности наши растут, а естественные ресурсы планеты заканчиваются прямо на глазах. Я, сумасшедшая, ела только шоколад, от иной еды меня тошнило, и я просила у Бога прощения за то, что отбирала еду у тысяч голодных детей, которые умирали от истощения. Я, сумасшедшая, крепко и часто целовала своих девочек, когда они засыпали, и плакала в ужасе от того, что лишилась душевного равновесия, и молилась, только чтобы девочки не заметили этого лишения. Я, сумасшедшая, отсутствовала на работе с такой дерзкой регулярностью, с какой обычно прогуливают школу. Я, сумасшедшая...

Доктор появилась и представилась, глядя на меня тяжело и радушно одновременно. Когда я села на диван в ее кабинете, а специалист по психическим отклонениям принялась внимательно изучать меня, у меня началась истерика. Я не могла сдерживаться, и казалось, что я нахожусь за ветровым стеклом автомобиля во время грозы, и даже ежесекундные очистительные движения пальцев не улучшали видимость. Из носа, превратившегося в сливу, текли сопли, и пока я, вытерев их грязным платком, засовывала этот платок в сумку, новая порция стекала до самых губ, еще больше расстраивая меня и мешая говорить.

Вполне предсказуемый диагноз депрессии последовал вместе с медицинским рецептом на «Прозак». И вместе с советом прийти снова на следующей неделе.

Я вошла в аптеку с опухшим красным лицом, соображая, необходимо ли предписание врача, ведь любой фармацевт поймет с первого взгляда, что я нуждаюсь в антидепрессанте.

Чувствуя себя неловко из-за необычности моего лекарства, я заполнила все необходимые анкеты, касающиеся контроля над медицинскими рецептами, и побежала домой, как бегут люди, только что вернувшиеся с войны. Я растянулась на кровати и уснула, несмотря на галдеж детей, лай собак под окном, крики соседей и целую симфонию из чувства вины, которую постоянно играл мне мой мозг. Проснулась, я поняла, что нуждаюсь в помощи, и позвонила маме. Я рассказала ей о своем состоянии, и она сама, к моему большому облегчению, предложила позаботиться о девочках в течение нескольких дней. Вот так они отправились в деревню, чтобы провести каникулы со своими бабушкой и дедушкой.

Почти целую неделю я не ходила на работу, под предлогом того, что я заболела воспалением легких. Я и вправду была больна, но мои болезни не имели таких громких названий, как бронхит или дисбактериоз, и очень вредили моему внешнему виду. Я начала с минимальной дозы антидепрессанта и увеличивала ее, пока не дошла до максимальной (подходящей для моего состояния). Но это тоже не помогло.

Предрасположенность к поеданию шоколада, к истерикам и кошмарам стала уменьшаться, но я находилась в постоянном раздражении, у меня каждую минуту менялось настроение, и я пребывала в крайнем возбуждении до самой поздней ночи. Я придумывала рекламу, хроники, телепередачи – и все после полуночи. Безостановочно думала о десятках проектов, которые хотела бы воплотить в жизнь. Я болтала сама с собой без умолку, переходила от смеха к слезам так же легко, как человек листает журнал, и вела себя очень агрессивно даже в мелких бытовых ситуациях.

На следующий день после Рождества я отправилась в обувной магазин в центре Вилла-Лобош, чтобы обменять пару сандалий, которые мне отдала мама. Она купила их в Кампинасе, в магазине, сеть которых охватывает всю Бразилию, и продавщица пообещала ей, что их можно будет обменять в любом магазине страны. Я зашла в магазин немного раздраженная сумасшедшим движением машин на подъезде к центру. Я положила сверток на прилавок и сказала продавцу, что хочу обменять эту пару на другую модель. Она открыла коробку, снова закрыла и сказала, что не сможет обменять.

– Почему?

– Потому что у нас нет такой модели на складе. Наверное, вы их купили в другом магазине.

– Да, они были куплены в Кампинасе, но продавец гарантировала, что я смогу их обменять в любой другой точке.

– Но у нас нет такой модели, поэтому мы не можем произвести обмен.

И тогда я сказала, не на шутку рассердившись:

– Ты хочешь сказать, что я должна отправиться за сто километров, чтобы поменять пару сандалий, так?

– Да, именно так.

Тогда я перешла на крик:

– Сейчас же позовите администратора, я хочу с ним поговорить!

– Его сейчас нет.

– А когда этот чертов администратор есть?

И продавщица, в порыве смелости, ответила мне то, что не надо было отвечать: