Александр Ермак - Записки озабоченного (Гормональный репортаж)

Точка, точка, запятая... И еще страницы. И еще абзац. И еще точка. Большая. Вторая часть закончена.

Отваливаюсь на спинку кресла и гляжу на календарь, на часы - сегодня суббота, девять часов утра:

- Успел!!!

Я перевернул портрет Мерлин лицом к себе. Поцеловал ее в губы:

- У меня все получается. Я успел.

Снова отворачиваю Мерлин к стене. Влетаю в одежду. Спешу к овощному.

В магазине по быстрому беру пакет лука. Выхожу. Занимаю позицию в нескольких шагах от двери. Жду.

Она пришла на четвертой сигарете. Я увидел ее издали. Пригляделся.

Прошлый раз я ее как-то больше со спины оценил. А и спереди она красивая. Елки: грудь, как у Мерлин.

Говорю себе:

- Посмотрел? Живая. Топай...

Но я не ушел. Дождался, пока подойдет. Поздоровался:

- Добрый день.

Девушка узнала и улыбнулась:

- Здравствуйте, налетчик.

Я быстренько глянул на ее руку. Обручального кольца не было. Конечно, она могла его просто не надеть. И все-таки, все-таки...

Спросил:

- Вы в овощной?

Рыжая кивнула:

- Да. Вы тоже?

И я кивнул:

- Только что вышел. Хотел домой, но вижу вы. Решил поинтересоваться: как ваша нога?

Пострадавшая махнула рукой:

- Не беспокойтесь. Ничего серьезного. Царапина. Уже совсем зажила.

- Угу. Ну, тогда до свидания.

- До свидания.

Она зашла в магазин. Я переложил свой пакет из одной руки в другую и... не двинулся с места. Закурил еще одну. Так курить захотелось что-то.

Девушка вышла и изумилась:

- Вы еще здесь.

Что ей сказать? У нее в руках две сумки:

- Решил искупить свою вину. Давайте донесу до дому...

Она снова улыбнулась, как в самом начале сегодняшней встречи:

- Конечно, лучше поздно, чем никогда... Но спасибо, не нужно...

Пошла прочь. Я смотрел на ее прелестные ножки. Не нашел и следа от нанесенной мною раны. Потом перевел взгляд на плечи. Под тяжестью двух сумок в руках они заметно напряглись. Нет, не для таких тяжестей были созданы эти красивые плечи.

Я догнал девушку. Сунув свой пакет подмышку, взял ее сумки. Тяжелые.

Она выпустила:

- Здесь недалеко...

А я почему-то бросился оправдываться:

- Я в тот раз очень торопился. И потом у вас была только одна сумка... Да и подумал, вдруг вы женаты. Что подумает муж, когда увидит вас с незнакомцем...

Рыжая распахнула глаза:

- А вы думаете, я за это время успела развестись?

- Нет. Просто я думаю, что вы не замужем.

- Это почему же?

- Потому что будь у вас муж, то эти бы две сумки тащил он, а не вы, теперь я...

- Плохо вы знаете современных мужчин...

Я возмутился:

- Разве все мужчины поголовно плохие?

Она с усмешкой глянула на меня:

- Ну, конечно, бывают и исключения... Мы пришли. Давайте сумки...

Да, мы уперлись в дверь подъезда. Как-то быстро так дошли до этой многоэтажки. И я совсем не устал. И мог бы нести эти сумки хоть до конца следующего квартала. Но рыжая сказала:

- Спасибо. До свидания.

Я отдал сумки:

- До свидания.

Домой я летел, как на крыльях, держа в когтях пакет с луком. Хо-хо, ведь, написал уже две части - почти половину репортажа. И ее нашел. И теперь знаю, когда она ходит в магазин. Знаю дом, в котором она живет. Знаю, подъезд. Хотя, зачем мне это собственно знать?

Дома повернул Мерлин к себе. Она посмотрела на меня строго: да, зачем тебе собственно это знать? Что ей ответить:

- А черт его знает?

Я поцеловал Мерлин и извинился:

- Я больше не буду отворачивать тебя к стене. Прости, так как-то вот получилось. Мне до этой рыжей нет никакого дела...

Но думаю-то на самом деле по-другому. Так, до следующей субботы у меня есть целая неделя. Надо успеть написать побольше. Хорошо бы успеть всю третью часть "Как хочется чего-нибудь такого".

Итак, лук - на кухню. Себя - за стол. Пишу:

"...Катя затрясла головой:

- Что ты, что ты, с моим мужем это невозможно. Мы с ним только: я - снизу, он - сверху. Предложила как-то заняться даже не анальным или оральным сексом, просто поменяться местами, так он обалдел: "Кино насмотрелась, развратничать потянуло..." Как видишь, потянуло... Мне же интересно... А будь он со мной, как ты сегодня, я бы от него ни к кому не побежала. Он у меня замечательный человек. Только это - консерва.., консервативный..."

А после Кати - тоскующая без мужа Лена. Затем мстящая изменщику Валя. Марина с догом Мишей...

К вечеру пятницы я закончил третью часть. Поплевал виноградными косточками в голубой экран. Потом курил у окна. Смотрел сквозь двор. Завтра суббота. Мы ни о чем не договаривались с Ней. Но я знал, что мы увидимся. Почему? Зачем?

Я так и заснул с этими вопросами. И увидел до оргазма знакомый сон.

Мы вышли из кинотеатра. Прямо на Тверскую. Туда, где обитают быстрые машины. Они могут домчать нас, куда наши души и тела пожелают.

Я поднял руку, голосуя. А сам не отрывал взгляда от Мерлин. Свет фонаря освещал ее в упор как прожектор. Ветер играл роскошными светлыми волосами, распахивал шубку, пробегая по рвущимся из-под белого платья груди и бедрам. Сердце мое билось пламенным дизелем. Я сам хотел быть этим наглым теплым весенним ветром.

Мерлин улыбнулась:

- Мы едем к тебе?

Я как-то и не подумал о таком варианте:

- Ко мне? Может, лучше в твою гостиницу?

Она тут же безоговорочно прижалась:

- Нет, там репортеры, поклонники. В гостинице скучно. Хочу к тебе, мой милый русский.

- Ты хочешь ко мне...

Но у меня, у меня... У меня всего лишь однокомнатная малогабаритная квартира. И дело даже не в размере, а в том, что в ней никто не убирался с тех пор, как ушла Зойка. Там жуткая пылища. Там по углам и по креслам раскиданы грязные носки, рубашки, штаны и еще хрен знает что. Телевизор заплеван виноградными косточками. А кухня завалена заплесневевшими тарелками и сковородками, яичной скорлупой, сигаретными бычками в томате, оставшемся в консервных банках. А в ванной мутные брызги и потеки сверху донизу... Привести туда Мерлин?

- Я не могу... Это ужасно... Ты не представляешь, что это такое - берлога одинокого мужчины...

Но Мерлин закусила губку:

- Но я хочу, хочу "рашн экзотик". Зачем я летела сюда? Я хочу делать это в русской берлоге, с русским медведем...

Крыть было нечем:

- Хорошо. "Лет ит би..." Пусть будет так...

И мы обнялись и поцеловались. Я опустил руку. На грудь Мерлин. И тут же рядом взвизгнула тормозами машина:

- Куда вас?

- В Кунцево.

Авто рвануло с места. А я рванул что-то на Мерлин, прорываясь вглубь к теплому, к мягкому и упругому.

За минуты, которые мы мчались по затемненной Москве, я истискал ее сверху донизу, вдоль и поперек. Да и Мерлин не отставала - засунула мне руку в ширинку. Я аж застонал сквозь наши стиснутые губы. А шофер тут же тихо ржал.

Снизу пошло такое тепло, что я испугался опередить события, и отстранил ее:

- Подожди, Мерлин, не торопись.