Виталий Протов - Любовные похождения барона фон Мюнхгаузена в России и ее окрестностях, описанные им самим

Все и в самом деле было завершено быстро. Первым меня подозвал офицер пограничной охраны и предъявил мне бумагу, прочитав которую я узнал, что пересекаю границу в сопровождении оруженосцев и челяди в количестве пятидесяти душ, за что с меня подлежит уплате в казну две тысячи золотых рублев, а ежели таковых у меня не имеется, то казна готова принять талеры или гульдены или любую другую валюту, имеющую хождение в неметчине.

У меня от такой наглости перехватило дыхание, но не успел я даже выдохнуть, как увидел, что число челяди и оруженосцев в бумаге увеличилось до семидесяти душ, а подлежащая уплате пошлина возросла на пятьсот рублев.

Я сказал, что буду жаловаться императрице, но голубые глаза офицера, даже не моргнув, смотрели на меня прежним неумолимым, холодным взглядом. Тогда я сказал, что не имею таких средств, на что офицер ответил, что казна может удовлетвориться и меньшей суммой при обоюдном добровольном согласии.

Скрепя сердце я достал из кошелька десять золотых талеров и положил на стол. Офицер попробовал одну монету на зуб и удовлетворенно заключил, что пограничная охрана не усматривает никаких препятствий для моего въезда в пределы Российской империи.

Такая же сцена повторилась и у другого стола, с той лишь разницей, что в переданной мне бумаге значилось, будто я следую в Россию с десятью возами товара. Казна и на сей раз удовлетворилась десятью золотыми талерами.

Так я стал беднее на двадцать золотых монет, но зато был пропущен через границу, чем не преминул воспользоваться, тут же поскакав во весь опор.

На ночлег я остановился в ближайшем городке, до которого скакал без передышки пять дней, еще раз убедивших меня, что российские просторы бескрайни, как сами небеса.

Я остановился на ночлег в постоялом дворе напротив дома городской управы, в котором по поводу дня тезоименитства супруги почтенного градоначальника давался бал. Был приглашен и я в качестве почетного заезжего гостя. К сожалению, а может, и к счастию, я валился с ног от усталости после долгой скачки, а потому отказался от столь любезного приглашения.

Нужно сказать, что нумер мне был выделен на втором этаже, и из моего окна открывался вид прямо на дом, в котором давался бал, – это трехэтажное каменное сооружение поражало своей основательностью и витиеватостью декора, украшавшего его. В окнах мелькали тени собравшихся. Я было пожалел о том, что отклонил приглашение, но усталость тут же смежила мне веки, и я уснул крепким сном.

Не знаю, сколько я проспал – час ли, два, но только по прошествии некоторого времени я был разбужен громкими криками. Вскочив с постели и выглянув в окно, я увидел, что соседний дом охвачен огнем. Из окон первого этажа рвалось пламя, а на плоской крыше собрались несчастные гости, которых ждала неминуемая смерть либо в огне, либо при падении, так как сооружение сие имело высоту столь внушительную, что прыжок с крыши грозил такой же верной гибелью, как и языки разбушевавшегося пламени.

Дамы на крыше громко визжали и простирали руки. Мужчины крепко ругались, забывая о присутствии нежных дамских ушек. Что было делать? Я, несмотря на молодость, уже славился умением принимать мгновенные и правильные решения. Наитие подсказало, как мне должно поступить, и я опрометью бросился на крышу постоялого двора, в котором нашел приют. К счастию, две крыши по высоте оказались почти одинаковыми. Вернее, крыша горящего дома была немного выше, но то оказалось даже кстати.

– Всем дамам немедленно раздеться! – крикнул я громовым голосом, чем вызвал замешательство среди несчастных. – Это ваш единственный способ остаться в живых! – добавил я. – Немедленно обнажайтесь донага, и я гарантирую вам спасение.

После таких моих слов среди дам началось движение – полетели вниз соболиные меха, бархатные наряды и более интимные детали дамских туалетов. Я тоже не терял времени даром – стащил с себя наскоро натянутые штаны и обнажил мое орудие, которое в присутствии столь многочисленных прелестей на соседней крыше заволновалось и пришло в движение. Я же сел на край крыши, свесив ноги вниз и лицом к терпящим бедствие. Я поедал глазами обнаженные тела, а восстание моей плоти продолжалось, и вскоре я, к радости несчастных, уже мог достать ею до края соседней крыши. Мое естество легло аккурат в водосточную выемку, где его тут же для вящей надежности ухватили нежные женские руки.

– По одной зараз! – крикнул я, и сразу же обнаженные ягодицы первой из дам, которой, как я узнал впоследствии, оказалась супруга градоначальника, коснулись моего твердого, как гранит, естества и заскользили вниз – вот тут-то и пришлась кстати разность в высоте крыш. Милая дама через мгновение уже была в моих объятиях, но у меня хватило времени лишь на то, чтобы поцеловать ей ручку, оттолкнуть подале от края и крикнуть: – Следующая!

И снова атласная кожа соблазнительных ягодиц прижалась к моей плоти и заскользила ко мне.

Мне приходилось преодолевать себя, чтобы не впасть в соблазн и не уединиться с одной из этих прелестниц в моем нумере.

Раз за разом принимал я на своей стороне спасенных дам, целовал их испачканные сажей ручки и посылал к чердачному окну. Принимая очередную даму, я отвлекся, и в этот момент почувствовал прикосновение к моему естеству на той стороне чего-то непохожего на прежние нежные касания филейной спелости моих подопечных.

Бросив взгляд на соседнюю крышу, я увидел, что дам там боле не осталось, но по проторенному ими пути готовы двинуться особы мужеского пола.

Не могу сказать, что я желал им зла, напротив, я был бы рад участвовать в их спасении, но трудно бороться с природой – в отсутствии естественного возбудителя мое орудие обмякло, и несчастный, уже готовый отпраздновать свое чудесное спасение, свалился с крыши на твердые камни и остался там лежать недвижим.

Я не стал дожидаться дальнейшего развития событий на крыше – исход был ясен, – и поспешил следом за дамами, которые шумной стайкой толпились в коридоре, прикрывая руками срамные места...

Нет, не стану описывать того, что случилось после. Вернее, того, чего не случилось. Не буду говорить о постигшем меня разочаровании. Все дамы были чрезмерно возбуждены, и радость спасения, с одной стороны, а с другой, волнение за несчастных мужей, оставшихся на крыше, не допустили развития ситуации в том естественном ключе, в котором она развилась бы, не будь сих отягчающих обстоятельств (ох, не случайно сорвался с моих уст сей судебный термин). Правда, к счастию, тут прибежали люди с высокими лестницами, по которым все остававшиеся на крыше горящего дома были безопасно спущены на землю, где смогли присоединиться к своим женам, уже успевшим к этому времени облачиться в свои бархатные наряды и меха.