Вика Соева - Девочка, которая любила Ницше, или как философствовать вагиной

Вселенная, где тела двигаются по предустановленным орбитам. Разум, разъятый ум, умиротворенно опознающий самое себя в бесконечных осколках, считающих себя личностями. Любовники и любовницы. Пики и впадины. Подъемы и падения. Десятки, сотни отражений, смутных теней бессонной ночи.

Зябко. Мокро. Больно.

Шевелятся крылья. Неожиданная ласка шелковыми перьями сморщенных сосков.

Светает. Тьма растворяется, оседает тяжелыми хлопьями, пятная усталостью спящих. Тяжкий труд преодоления ночи близок к завершению. Изнеможение сна сменится устатком бодрствования, разделенных тонкой прослойкой иллюзорной свежести. Эрекция и набухшая влажность исчезнут в струйках воды, освобождая тела от осадков сновидений, или аннигилируют во внезапной тоске по единению, преодолевающей тягу к мочеиспусканию стремлением быстрее разрядиться друг в друга, принять семя и отдать смегму. Пот соитий смоется водой. Равнодушие прикроет наготу надежнее, чем белье и одежда. Вялый пинг-понг фраз. Кофейный катализ полноты сил. Мазки губ по щекам.

Серое покрывало утра — несвежее белье вечного понедельника. Отрешенные лица — сосредоточение на чем-то, что будет завтра, послезавтра, через месяц, через год. Путешественники во времени, сбросившие бренную оболочку посреди настоящего, дабы погрузиться в грезы прошлого и будущего. Не здесь ли червоточина вечного одиночества? Что может объединить пустые вместилища, утерявшие души в бесконечных странствиях по лабиринту мечты о счастье?

Хруст льда под каблуками. Пьяная тень обдает затхлостью гармонии с миром. Тоже выход. Алкогольная анестезия сознания. Эликсир умиротворения с миром. Или жуткое лекарство возвращения путешественников во времени в Настоящее? Сорокаградусный релятивистский снаряд, парадокс близнецов — тела и души, обретающие друг друга после долгой разлуки. Обрести и не узнать.

Вот как выглядит мир из бездны тела, куда пала доверчивая душа. Он качается и норовит ударить по лицу. Он — грязь, что ласковым щенком липнет к телу. Он сжимает наивного возвращенца, выдавливая пот, блевотину, экскременты. Он ни за что не выпустит в новое путешествие по несуществующим мирам, пропитав ядом Настоящего, смахнув в мир классической механики бесконечного и ровного пространства и столь же бесконечного и ровного времени.

— Помнишь встречу со СВОЕЙ душой? — шепот Лилит.

— Ее нет. Ее выскребли, разорвали на части — порочный плод инцеста — и выкинули.

— Даже так она все равно твоя. Отыщи ее.

— Ее нет. Зачем Пеппи душа, когда у нее есть чемодан с золотыми монетами?

— Она ужасна. Она лежала среди останков иных неродившихся душ — крошечная уродливая рыбка, что не успела отрастить лапки совести.

— Ее нет. Чтобы жить, вполне достаточно лишь вагины.

— Но она все равно решила жить. Запретная, изуродованная, уничтоженная, абортированная, глупая душа.

— Ее нет. Есть только высь. Есть только бездна. Подъем. Падение. Падение. Подъем. Инерционная масса разума эквивалентна гравитационной массе разума. Общая теория относительности души. Если в пустом пространстве тянуть с постоянной скоростью лифт, то никакими экспериментами не отличить инерцию от гравитации. Если следовать почти всем правилам социума, то никакими экспериментами не доказать отсутствия у тебя души.

— Посмотри на них. Дар бессонницы дается не каждому. Отражения твоих тел. Телесность бездушного существования. Ведь ты никогда не верила в их реальность.

— Обвиняешь в онанизме? В самосовокуплении? В шизофрении?

Перья топорщатся.

— Ты — ошибка. Пустой сосуд. Нежданное дитя, что появилось так внезапно, что Ему не хватило даже самой завалящей души.

— Бред. Метафизические бредни. Антинаучный подход. Мракобесие. Идея души порождена торгашеством. Душа родилась в то мгновение, когда одна волосатая обезьяна поменяла суковатую палку-копалку на кусок перламутровой раковины у другой волосатой обезьяны. Не отобрала, не врезала по башке той же палкой, а обменяла. Что такое душа, как не великое обобщение: «всякая вещь имеет стоимость, все может быть оплачено». Торгашество породило душу человека. Оно же ее и пожирает.

— Отыщи ее… отыщи ее… отыщи ее…

Страшная, тяжелая, переваливающая с ноги на ногу, в жутких обносках, вонючая, больная, сырая, с выгравированными грязью глубокими морщинами душа безумными глазами смотрит и мокрота клокочет в ее горле. Только такой она и может быть — бомж, жуткое средоточие всех мыслимых пороков, уродливая совесть.

Какой мудак воспел красоту души?! Разве кто-то отказался бы иметь иметь ее, будь она прекрасна, бессмертна и божественна? Вот вам правда! Нет ничего отвратнее, чем душа. Она точно бычий цепень сидит в теле, питается экскрементами, выбрасывая яд и мирриады личинок. Она — все то, что отравляет жизнь, высасывает ее соки и растет, растет, растет. Она присосалась к вашему разуму, к вашим инстинктам, желаниям и страстям — слепой паразит, совершенный в своем умении убивать жертву медленно, очень медленно.

Бессмертие, пожираемое душой — вот что такое жизнь.

Новое утро смерти. Ветви и дождь стучат в окно. Тянусь к салфеткам. Промокаю. Комкаю. Бросаю на пол. Сколько их уже там скопилось — окровавленных катышков? Придет ворчливая нянечка, сметет еще одну порцию жизни.

Не жалко. Не страшно. Безразлично. Серая муть, непроницаемая взвесь, сквозь которую не различить желаний. Возможно, они еще сохранились — плавают медленными, полусонными рыбами в грязной водице сознания. Нужна удача, чтобы поймать, подсечь и вытянуть. Раз — желание встать и подойти к окну. Два — желание умыться, соскрести с себя противную лазаретную пленку дежурного сочувствия и хемиотерапии. Три… Вот только удачи нет. Рыбины плавают, рыбарь тоскует на берегу.

Сажусь. Спускаю ноги. Нащупываю тапочки. Лилипуты хорошо постарались. Тысячи и тысячи нитей тянутся к койке. Привязали. Пленили. Хочется упасть обратно. Если упаду, то не встану до обеда. Набегут врачи. Вколят какую-то бодрящую дрянь. Нет уж. Стакан. Глотаю. Ощупываю нос. Болит. Опять пробки. Огромные такие пробки. Если их не выбить, то… Что?

Смотрю на истончившиеся руки. Следы уколов и систем. Несколько дней назад расплакалась от жалости к самой себе. Набежали врачи. Вкололи бодрящую дрянь. Вот он — новый круг Дантова ада. Лазарет.

Срочно надо перепихнуться. Но прежде — умыться. Тащусь в ванную комнатку. Собираюсь с духом. Пускаю воду. Сейчас будет сеанс черной магии. Закрываем одну ноздрю, выдыхаем. Воздух с усилием пробивается сквозь напластования свернувшейся крови. Хлоп! Пробка вылетела. Черные брызги усеивают белизну фаянса. Теперь закрываем вторую ноздрю. Опять выдыхаем. Та же хрень. Смываю. Разглядывать в зеркале себя не хочется.