Неизвестен Автор - Официантка

От нее исходил запах жареного хлеба, пряный аромат корицы.

- Мы должны делать это чаще, - произнесла Триш. Ее обутая нога оказалась стоящей на стуле между его раздвинутых ног.

- Да, - согласился Роман. - Тем временем ее взгляд был направлен то-ли на носок собственного ботинка, то-ли на определенную часть тела Романа.

- Ты ведь переодеваешься вон там, слева, я знаю, - сказала она шепотом, и добавила, - я становлюсь наблюдательной, когда мужчина привлекателен. Понимаешь, девушками в подобных ситуациях овладевает любопытство. - Она слегка подтолкнула его ботинком. - А знаешь, официантки говорят о нем.

- Говорят? О чем?

- Роман, половина из них не прочь переспать с тобой. Они строят предположения, насколько он у тебя большой.

- Как-как, большой?

Она провела ногой по джинсам Романа, но не по бедру, а вдоль предательской выпуклости. Роман покрылся каплями пота.

- Здорово я тебя раздразнила? - Убрав ногу, она рискованно балансировала на краешке стола. Триш доставала-бы кончиками пальцев до пола, если-бы просто вытянула ноги, но она сидела, широко их раздвинув, как будто оседлав невидимую лошадь.

Она раскачивалась так, будто могла в любой момент упасть на Романа, угодив ему между ног. Она, конечно, не упадет, но толстый шов на джинсах должен был причинять ей боль, так как буквально впивался ей между ног в промежность.

- Роман, честно, ты подсматривал за мной?

- Я -- э...

- Думал о них? - спросила она, приподняв свои груди ладонями. - Когда четыре пуговицы расстегнуты, то такое движение...

Да. Покажи мне, - прохрипел Роман, стараясь овладеть ситуацией. Разве не этого она ждала от него?

- Хорошо, - она оперлась руками позади себя, запрокинула голову, и два мягких шара ее грудей почти выпали из-под расстегнутой рубашки. Они были нежного розоватого цвета, а ткань рубашки выдавала широкие напрягшиеся соски.

- Если в тебе достаточно мужчины, Роман, то остальное ты сделаешь сам.

Замирая, он провел большим пальцем по натянувшимся джинсам в том месте, где ткань уходила в глубокую складку между ягодицами - и... он сделал.

Сначала он овладел ею на столе, потом на полу, а потом - в зале ресторана. Она заставила его вытащить из кабинки стол, и затем он овладел ею, когда она, широко расставив ноги, встала на две скамейки. Она сташно кричала. Она сопротивлялась, сжимая изо всех сил его ягодицы и вскрикивая: "Ублюдок! Оставь меня! Ты слишком большой! Ты разорвешь меня!". Триш ногтями расцарапала ему спину и бедра: вертикально с задней стороны и поперек - с внутренней. Она заставляла брать ее силой, и казалось, что чем активнее был Роман, тем сильнее был ее оргазм.

Чуть позже он попользовался ее ртом, большим щедрым алым ртом. Ее губы, с которых почти полностью сползла помада, трепетали над его напряженным членом. Перед тем, как принять головку, она замирала и странным взглядом смотрела на Романа, словно хотела сказать: "Могу это сделать, если ты меня заставишь". И Роману - мягкому мужчине - пришлось стать жестоким.

Когда они закончили, то были насквозь в поту - ее, его, их. Они забрались под душ, и когда Роман пытался взять ее там, Триш сказала:

- Оставь что-нибудь для другой ночи. И побольше. Ведь теперь ты знаешь, что я не дразнила тебя? Я даю то, что обещаю...