Ольга Лазорева - Русская гейша. Во имя мести

Лиза всхлипнула, потом опустила лицо в ладони и горько разрыдалась. Я молчала, давая ей время успокоиться. Но таксист, мужчина лет сорока, не выдержал и обернулся. Потом посмотрел на меня.

– Ну чего ты, красавица, так расстраиваешься? – спросил он. – В институт, что ли не поступила? Так это обычное дело! Сестра тебе дело советует.

При слове «сестра» Лиза опустила руки, глянула на меня сквозь слезы и впервые за долгое время улыбнулась.

Когда мы вошли в квартиру, Тим, как обычно в это время, еще спал. Я отвела Лизу в большую комнату и сказала, что она может жить у меня, сколько захочет.

– А ты где? – тихо спросила она, садясь на диван.

– Господи, Лиза! Это же трехкомнатная квартира! – засмеялась я. – Здесь ты, в спальне – я, а в кабинете один мой друг.

– Ты снимаешь? – еще тише поинтересовалась она.

– Это моя квартира, – ответила я и после паузы добавила: – Осталась от умершего мужа.

Когда Лиза осмотрелась, умылась и переоделась в предложенный мной сарафан, мы пошли на кухню и сели обедать. И тут появился сонный Тим, по своему обыкновению в одних трусиках-стрингах, которые абсолютно ничего не скрывали. Лиза поперхнулась щами, раскашлялась и убежала в ванную.

– Вот что, солнце мое, – сурово сказала я, – сейчас придется расхаживать по этой квартире в более приличной одежде.

– Да, ладно тебе! – миролюбиво заметил Тим. – Могу и одеться. А это что за девочка-колокольчик?

– Я же тебе рассказывала о подруге. Это она. Зовут Лиза. Вот, сегодня выписали. Пока поживет у меня.

– Ну, ты у нас просто мать Тереза! – сказал Тим и зевнул.

– Иди, оденься!

Он вышел из кухни, крикнув у закрытой двери ванной:

– Извини, Лизонька, больше не буду!

Позже мы втроем пили чай с пирожными и болтали. В основном, конечно, болтал Тим, машинально пытаясь произвести впечатление на Лизу. Но я знала, что это у него отработанная манера поведения. И он строит глазки всем женщинам, от пяти до пятидесяти, даже не задумываясь. И почти все женщины на второй минуте знакомства падают жертвами его красоты и обаятельной артистичности. Но Лиза смотрела на него напряженно и улыбалась часто невпопад его шуткам. Скоро Тим заметил, что происходит что-то не то, и списал это на недавнюю болезнь Лизы.

– Ладно, девчонки, – сказал он, неожиданно вставая, – мне пора. До утра не ждите и ведите себя хорошо. Вернусь – проверю!

Он вышел из кухни, напевая «Колечко», очередной хит «Иванушек». Лиза проводила его грустным взглядом и неприметно вздохнула.

«Что ж, симптом неплохой, – подумала я, наблюдая за ней. – Только бы она не влюбилась в этого шалопая. А то уж больно он хорош!»

– А куда Тимур уходит? – спросила Лиза, подняв на меня распахнутые глаза.

Ее ресницы были такими длинными и черными, что казались подкрашенными.

– На работу, – хмуро ответила я.

– На ночь? – удивилась она.

– Он стриптизер в ночном клубе, – объяснила я, решив сразу вылечить ее от ненужных иллюзий.

– Тогда понятно, почему он такой красивый, – прошептала Лиза.

– А сейчас представь, сколько на него женщин вешается за ночь, – хмуро сказала я.

Тут появился Тим. Он надел белые, туго обтягивающие бедра джинсы и рубашку василькового цвета, расстегнутую чуть ли не до пупа. Его и без того яркие глаза от цвета рубашки стали пронзительно – синими. Сильно высветленные волосы, доходившие ему уже до лопаток, он как-то ухитрился заплести во французскую косу.

– Момент! – сказал он и нырнул в ванную.

Тонкий свежий аромат дорогого французского одеколона, подарка одной его богатой поклонницы, распространился по квартире.

– Вот и все! – проговорил довольный Тим и по очереди расцеловал нас.

Когда дверь за ним закрылась, Лиза посмотрела на меня со странным выражением.

– Он такой красивый, – сказала она. – Неужели между вами ничего не было? Ведь живете в одной квартире!

– Ничего! – рассмеялась я. – Просто он мой земляк. И мы один «кулёк» закончили, понимаешь? И даже одно отделение – танцевальное.

– Кулёк? – удивленно спросила она.

– Ага, так на сленге называется культпросветучилище, – пояснила я.

Лиза улыбнулась, потом встала и начала мыть посуду.

Домой я так и не поехала. Психологически мне было трудно встретиться с родителями, улыбаться, как ни в чем ни бывало, рассказывать им сказки о моей прекрасной жизни. Это было выше моих сил. Я позвонила и придумала правдоподобную историю о неожиданно подвернувшейся, важной и хорошо оплачиваемой работе. Они сказали, что все понимают и при первой возможности приедут ко мне сами.

В двадцатых числах августа я позвонила господину Ито и сообщила, что вернулась из отпуска. Он ответил, что сам только что приехал из Токио и привез мне привет от друга. Господин Ито пригласил меня к себе в гости, и я с радостью согласилась. И тут же начала уговаривать Лизу поехать со мной.

Она все это время жила у меня, но совершенной затворницей. Лиза выглядела спокойной и довольной, но превратилась в настоящую домохозяйку. Она с удовольствием готовила, стирала, убирала, ухаживала не только за мной, но и за Тимом. Но как только мы приглашали ее поразвлечься, сразу замыкалась в себе и отрицательно качала головой. Она не выходила из квартиры по несколько дней. А если и выходила, то только для того, чтобы пополнить запасы продуктов.

– Танюха! – непритворно возмущался Тим. – Надо что-то с этим делать! Красивая девка, а сидит целые дни на кухне, как старуха. Что-то эта странная болезнь на мозги ей повлияла. Может, какого-нибудь специалиста по голове ей подыскать?

Я даже съездила в клинику, где мы лежали, и поговорила с нашим врачом. Но он ответил, что все закономерно. И нужно время.

– Поедем со мной! – предложила я, надевая черный шелковый костюм, с вышитыми на подоле юбке и на лацкане пиджака двумя лазоревыми бабочками.

Лиза, сидя на моей кровати, с любопытством наблюдала за моими приготовлениями. Я убрала волосы в высокую прическу и заколола узел моей любимой перламутровой бабочкой, подаренной Петром. Но, поразмыслив, вынула заколку и взяла футляр с черным жемчугом. Надев ожерелье, осталась довольна. Жемчуг очень подходил к моему костюму. Потом достала черные лодочки на высокой шпильке.

– Но мне нечего надеть, – вдруг тихо произнесла Лиза.

Я даже замерла, не веря своим ушам. И после паузы сказала нарочито безразлично:

– Тоже мне проблема! Да у меня шкаф ломится от вещей. А мы с тобой одного размера, прямо, как сестры-близнецы.

– Да? – еще тише спросила Лиза. – Мы – как сестры?