Анна Яковлева - Хроники пикирующего Эроса

Собственно, это и есть порнография и промысел на проституции: реклама образа правильного мужчины как жиголо и правильной женщины как проститутки. На Западе эксплуатации сих милых привычек противостоит другой тренд, феминистский, в России же его нет как тренда. Зато есть «как ты ко мне, так и я к тебе». Мужчины, покупающие людей как товар, сами включаются в цепь «товар — деньги — товар». Юные девы, не прочитав Пушкина и Достоевского, потребляют женскую медиапродукцию, создаваемую маскулинными ручками, и принимают объектное к себе отношение как единственно возможное. Потому женщина-вещь, предназначенная для проажи (уточняются только условия сделки), на необъятных просторах Родины взрастает, барбизуется, поощряется и остаётся единственным кодом «настоящей женщины». Которой, конечно, не достичь статуса «настоящего человека», но которая, при соответствующей дрессировке, способна стать «человеку» «другом».

Сексизм — это не то, что вы подумали. Это не увлечённость сексом в ущерб общественно полезному труду на просторах необъятной родины. Сексизм — это дискриминация по признаку пола. И неважно какого.

Это когда «все бабы — стервы» и «все мужики — дураки», когда качества и свойства поведения того или иного гражданина принижаются, недооцениваются, оцениваются оскорбительно для человеческого достоинства и стереотипизируются исключительно из-за его половой принадлежности. И юмор здесь — отличный показатель состояния массового сознания.

Испанские ученые выяснили, что любовь к сексистским шуткам маркирует склонность к сексуальному насилию. Не то чтобы сегодня он танцует джаз, а завтра родину продаст, не то чтобы утром похихикал — вечером поманьячил, но корреляция определённо просматривается. Наш сегодняшний юмор — сплошь сексистский, и даже по этому факту, не зная и результатов социологических исследований населения России, можно сказать, что у нас страна абсолютно сексистская. Но сексистская на свой, как водится, специфический манер. У нас особенная стать.

Для советского общества вплоть до самых поздних стадий его развития был характерен, по выражению И. Кона, бесполый сексизм. Причем как в науке — психологии, социологии, так и, разумеется, в массовом сознании. В некотором смысле это было похоже на пуританскую мораль, но только в некотором.

Равенство полов, конечно, было провозглашено. Но, с одной стороны, оно понималось как одинаковость, причем такая замечательная, что на тяжёлых физических и малооплачиваемых работах всё больше оказывались женщины, а на высоких, пристойно оплачиваемых должностях — мужчины. С другой же стороны, всякое упоминание о различии полов, различии их мироощущения, ценностных ориентаций, телесности и прочего выглядело просто непристойностью. Гендер (социальный пол) понимался как неприличный «низ», и его следовало из жизни исключить.

Подозреваю, что и состояние общественных туалетов, претендующее на статус вечности, и постоянная нехватка гигиенических принадлежностей, как и хронические проблемы с одеждой, родом не просто из бедности, но именно отсюда. Потому что разруха не в клозетах, а в головах. Правильное тело, как молчаливо предполагалось, — это отсутствующее тело. Мне говорили когда-то: что ты так драишь туалет? Туалет — самое грязное место в доме, зачем его очень-то мыть и дезинфицировать? И как анекдот рассказывали знакомым о порядках в моем доме. Ухохатывались, держась за животики.

И половая жизнь в умах многих моих сограждан до сих пор грязна по определению, а кто о ней говорит — тот сам грязен и развратен, фу ему: если говорит женщина — то «слаба на передок», если говорит мужчина — «сексуально озабочен», а это так же неприлично, как быть сексуально удовлетворённым. То есть желания вообще надо истреблять, как фашистов гранатой. Такое сообщество недостижимых для простых смертных высот стерильной нравственности убеждено в том, что проктологи, сексологи и гинекологи — самые развратные люди на свете.

Но это родимые пятна советского бесполого сексизма. Какое тысячелетье на дворе?.. А вот какое: нынче у нас на дворе СЕКСИЗМ ИНСТРУМЕНТАЛЬНЫЙ, а это посильней «Фауста» Гёте. Сегодня мои современники — что помоложе упомянутого чуть выше сообщества — одержимы страстью найти, выучить назубок и употребить в дело такие рычажки и кнопочки, струны и клавиши, нажав на которые можно использовать человека наверняка и как угодно, будь он хоть одного пола, хоть другого. Тут вам не самодеятельность, тут ремесло, это так же однозначно, как мыть сапоги в Индийском океане. И сколько таких статей, книжек, телепрограмм и сайтов — это ж уму непостижимо. Как в Бразилии — диких обезьян.

А делается это просто. Берутся самые распространенные в массовом сознании клише, далеко ходить не надо, все под рукой — и ваши не пляшут. То есть пляшут, но уже под вашу дудку.

Советы психологов тренирующимся в мачизме не слишком сложны, потому что и недоделанный мачо всегда пользуется спросом: если мачо сегодня не выбросили, заверните что есть, у меня без сдачи. Собственно, совет один, все остальные — производные: думать надо меньше, а соображать больше.

А вот идеология для дам. К примеру, дама-психолог заявляет, что «мужчина таков, каким его делает женщина». То есть мужчина — пластилин, глина, из которой женщина-богиня лепит что хочет: я тебя слепила из того, что было, ну, а то, что было, — то и полюбила. Иными словами, на повестке дня вопрос: имеет ли мужчина свободу воли? И вообще же вопрос стоит упрямо и ребром — только с ним как будто управишься, а он опять стоит как вкопанный: человек ли мужчина? Видимо, продвинутый ответ на этот вопрос будет отрицательным.

В то же самое время утверждается, что «мужчина — всегда охотник, и ему процесс интересней, чем результат». То есть вроде он и не глина, и не пластилин, и результат ему пофигу. Но это только «вроде». Процесс под контролем и неизбежно закончится результатом. Умная, по мнению нынешних психологов, женщина умело изобразит из себя дичь, будет бить аккуратно, но сильно, ковать железо не отходя от кассы, талантливо сыграет руссо мадамо — облико морале, и-и-и… как говорил один мой знакомый охотник, ныне женатый: он слишком мало знал. Про настоящих охотников — то есть охотниц.

Да-с. Чуден сексизм при ясной погоде. Редкая птица переиграет нынешних, подкованных на все каблуки дам. Потому что больше всего на свете они любят статных мужчин, пирог с яблоками и имя Роланд. И пусть канает он в свое счастье, а то рога поотшибают и пасть порвут редиске. А гранаты у них завсегда нужной системы.