Кресли Коул - Профессионал

Вздохнув, я посмотрела в иллюминатор — луна и звезды еще никогда не были так близко. Потому что я находилась в самолете, который направлялся в полную неизвестность. В мою "новую жизнь".

Черт возьми, надо выкинуть Севастьяна из головы и подумать о том, что будет завтра. Ещё несколько часов назад я уже почти отчаялась найти своих биологических родителей. А сейчас я была на полпути к своему отцу. Понравлюсь ли я ему? Понравится ли он мне, несмотря на род его занятий?

Может, стоит рассматривать эту поездку в Россию, как небольшой отпуск от жизни — как тайм-аут в большой игре? Завтра я могу позвонить в университет и отпроситься с занятий, а также договориться, чтобы меня на время заменил другой преподаватель. Работа же официантки была настолько изматывающей и дерьмовой, что я даже и не подумаю потратиться на международный звонок.

Да, все мы время от времени нуждаемся в передышке.

Гул двигателей убаюкивал, и мое отчаянье стало понемногу ослабевать. На этом мягком матрасе я словно плыла по шелку простыней, невесомых, словно воздух. Я думала, что слишком взбудоражена, чтобы уснуть, но вскоре отрубилась.

И мне приснился Севастьян.

В жарких грезах он поднял меня из ванны, обнимая мое обнаженное мокрое тело, и отнес в постель. Там он проследил путь каждой капельки на коже своим языком, прежде чем устроиться у меня между ног…

— Наталья, — простонал он прямо в мою плоть, обдавая ее жарким дыханием и лаская языком. — Наталья. — Он приподнял голову, облизнул свои сексуальные губы и спросил, — ты что, видишь меня во сне?

А? Во сне? Я открыла глаза и обнаружила, что на меня уставился Сибиряк.

Лунный свет освещал его красивое суровое лицо, отчего мое сердце билось неровно.

— Севастьян?

Он лежал рядом, подперев голову рукой — поза, не соответствующая исходящему от него напряжению.

Он был без рубашки. От вида его голой мускулистой груди я почти застонала. Гладкая кожа была покрыта зловещими татуировками. В верхней части груди находились большие восьмиконечные звезды, раскрашенные странным образом. Два русских купола украшали одну загорелую руку, на бицепс другой была нанесена круговая татуировка.

Эти отметки и скрытая сила его тела меня завораживали.

— Что ты делаешь в моей кровати? — И почему я по-прежнему тебя не боюсь?

Его дыхание участилось. Он напоминал натянутую до предела струну, готовую разорваться.

— Я услышал твои стоны, — прохрипел он. — Зашёл, увидел, как ты вращаешь бедрами под одеялом.

Я вспыхнула, отводя взгляд, который упал на его плоский живот и темную полоску волос, начинающуюся ниже пупка. Меня охватило безумное желание уткнуться туда носом.

— Только я подумал, какая ты бесстыжая, как твои щеки покраснели.

Я заставила себя поднять к нему лицо.

— Ты рассказал, что делала я. А какого черта тут делал ты?

— Смотрел на тебя, и член у меня встал в мгновенье ока. — Он прижал бедра к моему боку, давая ощутить напряженную эрекцию.

Я ахнула, а мое тело, ощутив этот жар, сразу стало податливым.

Нет-нет, этот человек тот еще мудак! Я вспомнила его перепады настроения.

— Ты уже можешь уйти. — Я была горда тем, как решительно это прозвучало. — Я постараюсь более тебя не беспокоить.

Словно не слыша меня, он произнес:

— Ты издавала… ты издавала такие звуки. Твои всхлипывания, стоны. Когда я их слышу, мысли из моей головы улетучиваются.

— Ты пил.

— Chut . Я вспоминал, как увидел тебя в ванне, как ты ласкала себя этими пальчиками. — Он отцепил мою правую руку от одеяла, за которое я держалась, как за поручень на американских горках, затем прижал кончики пальцев к своему лицу. — Хотел бы я, чтобы ты в тот момент довела себя до конца.

Я бы тоже этого хотела! Ведь тогда я не была бы переполнена вожделением, всё сильнее подпадая под его чары.

Его взгляд под отяжелевшими веками скользнул по моему лицу, затем опустился ниже.

— Что же тебе приснилось такого, отчего они так затвердели?

Я проследила за его взглядом. Мои набухшие соски торчали сквозь ткань рубашки.

— Скажи, зверек, почему ты была готова кончить во сне?

Я не могла сопротивляться ему раньше; сейчас же, на этой постели, слыша его хриплый соблазнительный голос, я была беззащитна. Нет! Держись, Нэт!

- Почему ты продолжаешь звать меня "зверек"?

— Может, потому, что при виде тебя любой мужчина захочет надеть на тебя ошейник и держать на привязи.

— Точно. — Я знала, что он острит, но сама мысль об этом заставила меня вздрогнуть.

— Расскажи мне про твой сон.

— С чего бы? В ответ ты обольешь меня презрением и вновь превратишься в ледяную статую.

— В ледяную статую? Сейчас я чувствую нечто совершенно противоположное.

Я сглотнула, когда он принялся расстегивать пуговицы на рубашке, растягивая половинки, чтобы слегка обнажить мою грудь.

— Что ты делаешь? — возмутилась я. Но мне хотелось, чтобы грудь обнажилась, хотелось, чтобы он увидел её и захотел меня.

Я ведь в отпуске от привычной жизни, так? Почему бы этому мужчине не стать моим "курортным романом"?

Жестким краем рубашки он потер мой левый сосок. О, Господи, мама дорогая…

- Я едва успел увидеть твои соски, когда ты сидела в ванне. Знаешь, как мне хочется их пососать? — Он хотел прикоснуться к ним ртом. Эта картина спутала мои мысли.

Рубашка снова потерлась о сосок.

— Т-ты должен прекратить это. — Я не подозревала, что эти вершинки могут стать тверже. Они сжались почти до боли.

— Да, прикажи мне остановиться и оставить тебя в покое. — Поглаживание. — Скажи, что я пугаю тебя, и что я не должен тебя касаться. — И снова…

Я подавила стон.

- Ты не пугаешь меня. И единственная причина, по которой я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался, это то, что ты не пойдешь до конца, а меня сегодня и так достаточно сексуально мучили.

Считая этот раз, я уже трижды была практически на вершине — и все из-за этого мужчины.

Его смех был низким, сексуальным.

— Ты думаешь, я тебя мучил? Может, показать тебе, что такое настоящая мука? — Его тон предостерегал; так почему же моя киска сжалась в предвкушении? — Тогда, возможно, тебе бы не обрадовалась, увидев меня в своей постели.

— Ты этого хочешь?

— Я этого ждал от тебя. Скажи мне уйти, и я уйду.

— Отвечай, Севастьян. Ты этого хочешь?

Он не произнес ни слова; новое прикосновение.

- Аххх! — я облизнула нижнюю губу, с трудом выговаривая слова. — Ты меня выбиваешь из колеи! Раз ты отказываешься со мной говорить, я сама тебе все расскажу. Ты меня крайне привлекаешь. Когда твои глаза, как сейчас — золотые и обжигающие — я просто не могу тебе сопротивляться. Думаю, ты был прав, я подошла к тебе в баре, потому что хотела заняться с тобой сексом.