Кресли Коул - Профессионал

Рядом стоял тазик с ковшиком. Veniki — связанные охапки высушенных веток и листьев — свисали с крючков и напоминали маленькие мётлы. В намоченном виде их использовали, чтобы похлопывать себя по коже для усиления циркуляции крови.

Печка почему-то была уже растоплена и теперь слабо освещала комнату. Камни испускали жар, нагревая и увлажняя воздух. Пахло кедром и берёзовыми вениками — словно вместе перемешали хвою, запахи леса и кожи.

Меня вновь осенило. Я буду находиться в бане с самым желанным мужчиной на земле. С которым я не смогу заняться сексом, не рискуя заполучить постоянные отношения. С которым я даже не могу просто подурачиться.

Несмотря на озноб, я повернулась к выходу, собираясь броситься под дождь.

С ружьём в руке в дверь вошёл Севастьян.

— И куда это ты собралась? — Как только он закрыл за собой дверь, раскаты грома стали едва различимы, несмотря на то, что земля и стены по-прежнему содрогались.

Мы словно оказались во влажном, освещённом огнём коконе, отрезанные от внешнего мира.

Встряхнув волосами, он прислонил ружьё к стене, затем закрыл дверь на засов.

Почему он нас запер? Стуча зубами, я смогла произнести:

— Н-нам надо назад. Или позвонить кому-нибудь, чтобы нас п-подобрали.

Отбросив перчатки, он направился к стенному шкафчику. Я услышала звон стекла, а потом он повернулся ко мне с рюмкой водки в руке.

— Пей.

Я взяла рюмку, но колебалась. Мне очень хотелось согреться, но я понимала, что оставаться в сауне с этим мужчиной, распивая водку — не стоило.

— Натали, пей. Ты даже не понимаешь, как замёрзла.

В тот же момент мои зубы предательски застучали. Бросив на него упрямый взгляд, я опрокинула в себя обжигающую жидкость. Когда я поставила рюмку на полку вверх дном, он удовлетворённо кивнул и, взяв за руку, повёл к огню. Я наблюдала, как он разжёг печку сильнее, а потом плеснул на камни воды.

Зашипел пар, клубами поднимаясь к потолку. Он окутывал нас, лаская моё лицо.

— Если мы тут останемся, то что-нибудь может случиться. — Что-то порочное.

Например, мы оба разденемся догола и будем слизывать друг у друга с кожи капельки влаги.

— Случиться? — Он направился ко мне, одновременно снимая куртку.

Я отступила на шаг.

— Ну, между нами. — Он так долго продержался, зачем ему портить всё сейчас?

Он приподнял брови, глаза в тумане и отблесках печки горели дьявольским огнём.

— Не можешь себя контролировать рядом со мной? — Его голос звучал низко и хрипло.

Сопротивляйся, Нэт.

- Может и могу. Но не обязательно буду это доказывать, зависая с тобой в чёртовой сауне. — Когда он подошёл ближе, я требовательно спросила, — что ты делаешь, Севастьян?

— Снимаю с тебя мокрую одежду, — его тон не допускал возражений.

Какого чёрта? Тикающие часы, наконец, обнулились? Мое дыхание участилось, когда я припомнила его беспокойность, его пронзительные взгляды и нарастающее напряжение, словно он готовился к атаке.

Или, может, и правда готовился?

Но почему сейчас? И… таким образом?

Я вспомнила эти неопределённые предупреждения, которые он посылал в мою сторону. Достанет ли мне смелости, чтобы встретить то, о чём он меня предупреждал?

— А если я откажусь раздеваться, что тогда?

— Зверёк… — Когда он так меня называл, я вспоминала его слова про ошейник. Он потянулся к моему жакету, взгляд плавил всё вокруг. — Ты должна узнать одну вещь.

Почему от одного жаркого взгляда по всему моему телу затанцевали мурашки?

— Какую?

— Я не прошу.

— Постой! — Я отступала от Севастьяна, пока он продолжал приближаться ко мне в клубах пара. Казалось, он был решительно настроен избавить меня от мокрой одежды.

Тусоваться в сауне, голышом, с неприкасаемым вышибалой, от которого у меня текли слюнки: что же такого могло случиться?

А Севастьян отлично подготовился к этой грозе. Огонь в печке уже пылал. Он намекал о планах меня соблазнить, отчего я малость призадумалась…

— Что на тебя нашло, Сибиряк? Я знаю правила — мы не должны развлекаться друг с другом.

Слова, произнесённые низким голосом, звучали как обещание:

— Я не намерен с тобой развлекаться.

Я нахмурилась.

— Но разве не поэтому ты меня избегал, а? Не потому ли, что не хотел вляпаться в помолвку. Так в чём же дело?

— Всё просто. — Он почти надо мной нависал. — Ты замёрзла, а я могу тебя согреть.

Когда я вывернулась, он поднял ладони вверх, давая понять, что принуждать меня не собирается. Я закатила глаза. Типа, придётся.

- Значит, надо подбавить жару. — Он вернулся к огню. Растопив печку сильнее и подбавив пар, он сел на скамью и принялся спокойно раздеваться.

Это зрелище меня полностью поглотило: он расстёгивал рубашку пальцами в перстнях. Я не знала, в водке ли было дело или в растущем возбуждении, но внезапно я совершенно согрелась.

Когда он снимал с себя мокрую ткань, на его руках и плечах перекатывались мускулы, на груди блестели татуировки.

Об этих отметках я тоже прочитала. Две звезды означали его принадлежность к криминальной аристократии, к высшим эшелонам Братвы. Те, что на пальцах, означали, что он был вором и убийцей. Также я разглядела шрамы, которых не заметила в самолёте — один, похоже, остался на боку после пулевого ранения, а другой тянулся по внутренней стороне руки, оставленный, видимо, ножом.

Новые доказательства боли, которую вынесло это тело. И всё же эти шрамы вовсе не лишали его привлекательности, как раз наоборот.

Он гордо вздёрнул подбородок. Ублюдок знал, как потрясающе выглядит его тело. Как мужественно.

Как сексуально.

Я обнаружила, что ноги сами несут меня к нему, руки чесались от желания прикоснуться к влажной коже. Какая женщина могла бы ему противиться?

Явно не я.

Прежде чем осознать, что я делаю, я уже уселась на скамейку в метре от него. Я чувствовала, что обязана сказать:

— Я этого не хочу.

Он задрал брови. Да ладно?

— Снимай жакет.

Сглотнув, я подчинилась. Моя шёлковая блузка цвета слоновой кости была прозрачной, напряжённые соски с коралловыми ореолами просвечивали сквозь белый кружевной бюстгальтер.

Он издал низкий одобрительный звук, а я призналась:

— Я боюсь.

— Меня?

Ни в коем случае. Я покачала головой.

— Боюсь того, что всё это значит. Как я поняла, если мы продолжим наши игры, ты окажешься связан со мной навсегда. Всё равно, что наденешь мне кольцо на палец.

Особенно, если у нас будет секс.

— Позволь мне самому об этом беспокоиться.

Может быть, угроза постоянной связи была преувеличена? Как, например, когда родители говорят детям: "Выйдешь на улицу с мокрой головой, и подхватишь простуду".