Кресли Коул - Профессионал

Когда мы врезались в гребень большой волны, он пробормотал:

— Это не лодка, а корабль. И ты здесь в полной безопасности.

— Это одно и то же. — Я забралась к нему на широкую капитанскую скамью, усевшись бок о бок. Может, я хотела побыть с ним рядом из-за того, через что мы прошли вместе. Может, мы были нужны друг другу, потому что оба оставили в Берёзке кусочек сердца.

Время шло. Битву со слезами я проиграла. Пока я тихо плакала, Севастьян продолжал смотреть во тьму.

Бум. Бум. Бум.

Я проснулась в одной из кают с подоткнутым вокруг одеялом. Я смутно помнила, как клевала носом, сидя рядом с Севастьяном, а потом провалилась в сон. Он перенёс меня? И переодел? На мне была одна из его футболок.

Снаружи по-прежнему было темно, но я понятия не имела, сколько сейчас времени — осенью в России резко сокращался световой день.

Я догадалась, что мы стояли на якоре. Наверное, Севастьян спустился вниз, чтобы отдохнуть. Или погоревать.

Бум. Бум. Что это за звук? Я встала, чтобы разведать. Направляясь к источнику звука, я гадала, как сложатся сегодня наши дела. Захочет ли он, чтобы мы придерживались предсмертных желаний Пахана?

Буду ли я их придерживаться? Признав Севастьяна своим? Я вспомнила, что чувствовала при мысли, что могу его потерять.

Словно вокруг сердца сжалась колючая проволока.

Бум. Бум. Звук шёл из другой каюты. Когда Севастьян на стук не отозвался, я приоткрыла дверь. В ванной был включен душ — и оттуда доносился этот звук.

Когда мои смутные подозрения оформились, я быстро прошла к ванной. И резко втянула воздух от открывшейся передо мной сцены.

Под струями воды, с оскаленными зубами и сверкающими глазами Севастьян лупил разбитыми кулаками по плиточной облицовке душевой кабины. Обжигающий поток лился на его грудь, пока он снова и снова бил невидимого противника.

Сдавливаемый гранит, которым он был раньше, начал трескаться прямо на моих глазах — как эта плитка от ударов.

— Что ты делаешь? — вскричала я. Как он это выдерживает? Кулаки окровавлены, из-под полоски ткани, обвязанной вокруг бицепса, сочилась кровь — так он представлял себе повязку на огнестрельную рану. Она сильно врезалась в бугрящиеся мускулы. — Пожалуйста, перестань!

Он не перестал.

— Хватит! — Я распахнула дверь душевой кабины и залезла внутрь, обеими руками схватив его здоровую руку.

Он был убийцей, изменчивым и жестоким, но я не боялась. Не испугалась и тогда, когда он резко развернулся в мою сторону, чёрные пряди волос хлестнули его по щекам. От него нельзя было отвести взгляд. Настоящий. Живой.

Мой, прошептал мне разум.

Чувство единения вдруг вспыхнуло ослепляющим светом.

Он процедил сквозь сжатые зубы:

— Уходи. — Глаза были пустыми, благородное лицо перекошено невыразимой болью. Я могла унять её.

— Я тебя так не оставлю.

— Почему? Тебе на меня плевать, если дело не касается того, что я могу тебе предложить.

Он имел в виду наслаждение? Или защиту? Я вспомнила его последние слова во время нашей ссоры: "Отдельно от секса я тебя не интересую".

— Всё совсем не так, Севастьян.

Он просто на меня смотрел. Чего он ждал? Разрешения? Понимания? Наконец, он шевельнулся, уперев ладони по обеим сторонам от моей головы.

Эти татуировки звёзд находились в нескольких сантиметрах от моих глаз. Мне хотелось его обнять и прижаться губам к груди.

Целовать, целовать, целовать, пока его боль не исчезнет.

Я нерешительно наклонилась вперёд и коснулась губами татуировок. Он дёрнулся, словно от удара, но не остановил меня. Я решилась прикоснуться губами к шее. Он был недвижим — статуя снаружи, жестокий воин внутри.

Я ткнулась носом в твёрдый подбородок. Убрала с лица мокрые пряди волос, поцеловала точёные скулы.

Когда я коснулась его губ, он прерывисто выдохнул и отстранился. В его взгляде взывала ко мне глубокая тяга.

— Чего ты от меня хочешь, Натали?

Как подобрать слова? Я хочу целовать тебя до тех пор, пока ты хоть на время не забудешь эту боль, хочу крепко к себе прижать, чтобы оказаться как можно ближе. Иными словами…

— Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью.

Раньше я не хотела с ним спать, опасаясь будущего и последствий. Теперь же не была уверена, что проживу достаточно долго, чтобы насладиться первым, так что и второе меня уже не волновало.

Это признание заставило его нахмуриться; он выглядел так, словно пытался меня разгадать. Тогда я спросила:

— А чего ты от меня хочешь?

И ахнула, когда он стиснул в кулаке ворот моей промокшей футболки.

— Я хочу то, что принадлежит мне.

Одним рывком он сорвал с меня одежду.

Я стояла перед ним голая и дрожала.

Взгляд скользнул по моему обнажённому телу, и он не смог сдержать мучительный стон.

Севастьян смотрел на меня так, как человек, несущийся к смерти, посмотрел бы на пару крыльев. Словно я была его разницей между жизнью и смертью.

Я накрыла ладонями звёзды на его груди; он обхватил моё лицо. Наши лбы прижались друг к другу. Так мы и стояли несколько длинных мгновений.

Когда он, наконец, завладел моим ртом, я благодарно раскрыла губы, закрывая глаза, пока он мягко меня целовал. Г осподи, я обожала его вкус, хотела выпить весь жар его рта.

И, как всегда, я поразилась противоречиям, живущим внутри этого мужчины. Он был нежен, но страстен. Его мысли были для меня загадкой, но его тело говорило, что он едва сдерживается: напряжённые мышцы, вздувающаяся грудь, дрожащие руки.

Со стоном он сильнее заскользил языком, сообщая мне, что собирается углубить поцелуй. Что собирается предъявить права на эту часть моего тела, как и на всё остальное.

Он собирался завоёвывать.

И когда я ему полностью отдалась, он поглотил меня, как задыхающийся хватает глоток свежего воздуха.

Севастьян не прерывал поцелуй, пока у меня не закружилась голова, а тело в сравнении с его упругими мускулами сделалось мягким. Он закинул моё колено себе на бедро.

Его пульсирующий член упирался мне в живот, словно пылающее тавро, и я в ответ потекла.

Свободной рукой он стиснул мою грудь, наклоняясь, чтобы лизнуть отвердевший сосок. Я всхлипнула, когда он втянул кончик, работая умелым языком, усиливая напряжение в моем животе. Затем он уделил внимание и второму соску, и обе ноющих вершинки после этих ласк лишь захотели большего.

Его рука опустилась вниз, обхватив промежность. Средний палец проскользнул между раскрытых губок, заставив меня простонать:

— Да, да…

Он почувствовал, какой я стала влажной внутри, из его груди вырвался поверженный стон, и к первому пальцу присоединился второй.

Потом он вынул пальцы, поднес их ко рту, его веки закрылись, пока он тщательно слизывал мой сок. Он вновь окунул пальцы внутрь, и снова их облизал. Он словно пил меня каплю за каплей.