Сергей Извольский - Эпидемия. All inclusive. (+novum rabies virus)

Искупавшись, мы полезли на берег и сидели на пляже, пока солнце, наливаясь красным, все приближается к воде.

— Пойдем уже, — посмотрел я на Махмуда, который завороженно наблюдал за закатом.

— Пойдем, — поднялся узбек, кивая.

Вода из пляжного крана все еще текла, на удивление. Осторожно смыв песок с ног, стараясь не наступать на кровавые потеки, оставшиеся от англичанина, труп которого уже оттащили в сторону, положив под куст неподалеку, мы обулись и направились к зданию рецепшен.

Махмуда укусили прошлой ночью. Как сказал аниматор Самир, инициация вируса в состояние бешенства происходит по-разному, в промежутке от двенадцати до тридцати часов, так что общим решением мы с узбеком остались ждать ночи отдельно ото всех. Влад, Лом, доктор, несколько избитых раненых, в том числе Марина и оставшиеся в отеле заняли весь третий корпус. Здание было удобно тем, что раньше там находился рецепшен, и первый этаж был почти нежилой, а наверх поднималась всего одна лестница, которую сейчас забаррикадировали. Отразить нападение бешеных, если то последует, готовилось все боеспособное население отеля, в том числе и парни швейцарцы, боевито настроенные.

Надежды, что ночь удастся пережить, добавляло то, что военные оставили три автомата и двенадцать магазинов с патронами. Нас с Махмудом прямо никто не гнал, но когда сначала я, а потом и узбек высказал желание переночевать не в общем корпусе со всеми, особо спорить никто не стал. Еще бы, кому охота готового зомби с собой иметь. И не медлительного, тупого, а сразу готового действовать и по быстрому убивать.

Те люди, которые не помирали от бешенства, двигались с невиданной яростью и агрессией. Причем быстро двигались, как говорят. Да я и сам видел.

— Может, пойдем, выпьем чего? — поинтересовался я.

— А где ты синьку найдешь? — удивился Махмуд, — из бара уже выгребли все…

— Слышь, я вообще-то чай имел ввиду, или кофе! — поднял я бровь.

— Да ладно заливать, — усмехнулся узбек.

— А ты что, будешь что ли?

— Почему нет?

— Ты же мусульманин?

— И че я теперь, не человек что ли?

— Блять, но Аллах же видит?

— Темно уже, — ткнул пальцем в небо Махмуд.

— Пойдем ко мне тогда зайдем, я позавчера пивчеллы в магазине купил.

Сходив до моего номера, мы с Махмудом взяли по две бутылки пива, после чего вернулись к бассейну и, взяв от стены стол и два стула, уселись провожать день. Рядом с узбеком притулилась бейсбольная бита, взятая им в такси, у моего стула стояла тяжелая клюшка для гольфа.

Все оружие осталось в общем корпусе. Обидно конечно, от ствола бы я не отказался, но тут уж и сам понимал, что вот снеси у меня крышу с автоматом руках, и что я могу натворить?

Когда солнце коснулось раскаленным краешком воды, мы открыли по первой бутылке. Когда из края моря торчал только маленький кусочек светила, открыли по второй. Быстро пиво шло, уж очень хорошее. Сидели молча, думая каждый о своем. Не знаю, о чем Махмуд думал, а я вот Катю вспоминал. Прекрасная девушка. Не, я бы такую жену себе не хотел, мне вообще девственницу девятнадцатилетнюю надо, обязательно с жилплощадью в городе. Но вот как от любовницы, от Кати, не отказался бы. Раза три в неделю, больше вряд ли выдюжу.

Приятная тяжесть разливалась по всему телу. Не знаю почему, но мне казалось, что никто сегодня в отель нежданным гостем не припрется. Ерзая иногда, устраиваясь на легком, неудобном пластиковом стуле, так что ножки громко скрежетали, я медленно пил пиво. Неожиданно по всей округе разнесся дикий женский крик, и столько в нем было боли и безысходности, что я сразу подскочил.

Опять ножки стула заскрежетали, в это раз по нервам ударив.

Женский крик все тянулся, и казалось, что это нечеловеческий вой — ну не могут так долго люди кричать на одной ноте.

— Где? — посмотрел я на Махмуда.

В этот момент крик, наконец, оборвался, после чего понесся было снова, но оборвался резко. И навсегда, похоже.

Махмуд, не отвечая, только пожал плечами и подался вперед, прислушиваясь. Я, поставив бутылку на стол, поднялся и медленно-медленно начал разворачиваться, пытаясь уловить источник звука.

«Блять, как он подошел то?» — когда столкнулся с черными глазами, мелькнула мысль.

На лицо дохнуло воздухом от сомкнувшихся рядом крючковатых пальцев, я попытался отскочить, но бешеный снова прыгнул на меня.

Молча. От этого молчания у меня внутри поднялась волна паники, я что-то то ли всхлипнул, то ли выкрикнул, снова попытался отпрыгнуть, но тут бешеный вцепился в меня. Пытаясь уйти от клацнувших зубов, я просто упал, рванувшись вниз. Темная тень метнулась ко мне, но тут раздался глухой звук, как от колотушки, и у бешеного только пятки вверх взмыли.

Вскочив на ноги, я перевел дыхание, чувствуя, как бьется сердце в горле и встретился взглядом с Махмудом, который стоял в позе бейсбольного пинчера, заведя биту за плечо.

— Твою мать, — выдохнул я, сглотнув.

Вовремя узбек подскочил, вырубив ударом кинувшегося на меня безумца.

— Серега! — вдруг дернул подбородком в сторону бассейна Махмуд.

— Твою мать! — повторил я, увидев там несколько темных фигур. В этот момент они как раз ускорились и бросились к нам.

Прыгнув к столу, я схватил свою тяжелую клюшку для гольфа, разворачиваясь к нападавшим. Махмуд уже, сделав скользящий шаг вперед, выбрав поистине богатырский размах, стелился в ударе. Тут его бита встретила первого бегущего, отбросив того на несколько метров, только вода в бассейне булькнула.

— Ааа!!! — заорал я, взяв небольшой разбег и прыгнув двумя ногами на бешеного, что пытался зайти Махмуду со спины. Откинув ногами противника, я взвился на ноги и пустил в дело клюшку. Металлический стержень с тяжелым навершием свистнул в воздухе, и даже не заметив выставленной руки бешеного — немолодого араба в порванной рубашке, своротил тому нижнюю челюсть, только кости треснули, и брызнуло кровью вбок вместе с ошметками зубов. Нападающий крутанулся вокруг своей оси, издал невнятный вой, но тут моя клюшка обрушилась на него сверху. Попав на выставленную руку, она скользнула вниз, но почти сразу же я, взъярившись, обрушил едва не десяток ударов на осевшего на колени бешеного.

Чувствуя, как на глаза падает красная пелена, отпрыгнул в сторону и потер руками лицо, случайно ударив себе черной рукояткой по губе.

И замер. Что-то не то со мной. Клюшку я по-прежнему и держал в поднятой руке, так что кулак со сжатой рукояткой находился рядом с лицом. Даже зарычав от волны бешенства, поднимающейся внутри, я почувствовал, как меня всего выворачивает, тело тянет жаждой действий, а в голове царит сумбур.

— Блять! — зажмурившись, я потряс головой и вдруг, неожиданно для самого себя, ударил набалдашником рукояти себе по скуле. Сильно, так что болью дернуло. Но от удара меня будто бы немного отпустило, хотя красная пелена ярости перед глазами так и оставалась, мало того — меня начало трясти всего. Просто получилось сохранить контроль над мыслями.