Сергей Извольский - Эпидемия. All inclusive. (+novum rabies virus)

— Йо-ооп твою… а чего их так дохера? — замерев, удивился Сергей, осматриваясь по сторонам — у сарайчика пляжного бара, у лестницу к площадке с бассейном и у пляжного ресторана стояло уже не менее трех десятков бешеных.

— Слышь, и-эй, тебе намекнуть на чьи крики они сюда пришли, или сам догадаешься с одного раза?! — даже чуть подпрыгнул от возмущения Махмуд.

Очень хотелось пить. Еще очень хотелось писать.

Придя в себя, первым желанием было открыть глаза, но Марина не стала этого делать. Страшно.

Девушка прислушалась к ощущениям.

Больно. Очень больно. Больно везде.

Голова болела изнутри и снаружи. Снаружи болели губы, нос, саднило щеки, а изнутри в стенки черепа долбилась тупая боль, надавливая на глаза так, что они готовы были вывалиться.

Болел затылок. И снаружи болел, наливающейся и пульсирующей шишкой, и изнутри, тянущей разъедающей болью переходя на плечи и шею. Сильно саднили локти, рядом по рукам щекотало болью мелких ссадин.

Болели колени, бедра, живот, спина и очень сильно болела левая грудь.

Все это болело, но на эту боль внимания Марина обращала мало — поглощала ее, заставляя все тело ныть и сжиматься в спазмах горло боль в промежности. Казалось, что сейчас туда вставлен горящий штырь, приносящий нестерпимое жжение.

Два штыря.

«Как мне в туалет теперь?»

Марина по-прежнему лежала, не открывая глаз.

Кроме боли, ее очень волновало то, где она. К воспоминаниям она целенаправленно не хотела возвращаться — очень уж пугающее было то, что сохранилось в памяти.

Понемногу приходя в себя и свыкаясь с болью, девушка начала прислушиваться к ощущениям. С удивлением и даже радостью она поняла, что за последние несколько минут ее никто не тронул. И боль, та, которая есть вместе с ней, она одна, больше сторонней, новой боли нет.

Боясь блеснувшей надежды, Марина начала дальше ощупывать свои чувства и ощущения. Простынь. Чистая простынь, легкое одеяло — поняла девушка, проанализировав прикосновения к коже.

Постельное белье, уютное и мягкое.

Очень, очень осторожно Марина открыла один глаз. И тут же закрыла, увидев рядом с собой силуэт.

Ощущение окружающего мира теперь вернулось к девушке полностью и, осознав всю какофонию звуков, она дернулась.

Рядом кто-то сипло дышал. Поодаль тоже, причем не один человек.

Но не это дыхание испугало девушку — издалека неслись такие звуки, от которых у Марины застыла кровь в жилах, и даже боль отступила, уступив место заполнившему всю ее сущность страху.

Ад Данте — так можно было охарактеризовать звуковой фон. Шорканье, хрипы, чавканье, поскребывания, и над всем этим далекие, но прекрасно слышимые сейчас истошные крики, недалекое множественное рычание, вой…

«Я сошла с ума» — всхлипнула девушка, понимая что нормальному человеку такое мерещиться не может. От бессилия и отчаяния она едва слышно застонала.

— Мариша, Мариша, солнышко, — зазвучал вдруг рядом знакомый голос, а на голову невесомо легка легкая рука, поглаживая по волосам.

Не в силах поверить, Марина потянулась веками вверх и открыла глаза.

— Мариш, это я, Вика, — донесся до девушки шепот.

При этом леденящие кровь звуки с периферии слуха никуда не пропали.

Открыв рот, Марина напряглась и попыталась что-то сказать. Получилось не сразу — мышцы плохо слушались девушку и поначалу изо рта вылетали только тихие сиплые выдохи.

— Пить хочешь? — спросила вдруг Вика.

Марина, облегченно вздохнув, кивнула. И тут же сморщилась от боли в груди.

Вика поднялась, засуетилась, и вскоре сразу несколько сильных рук аккуратно и мягко медленно приподняли Марину, подложив ей под голову еще подушку. Сначала девушке обмакнули губы тряпкой, после чего постепенно и очень медленно она выпила кружку воды, наслаждалась каждым глотком.

— Вика… Вик…

Марина чувствовала, что захоти и она сейчас сможет сказать внятно и в полный голос. Но внятно и в полный голос она не хотела. Боялась боли.

— Что, Мариш? — наклонилась к подруге Вика.

— Писать… — шепнула Марина.

— А… сейчас, лежи… подожди, что-нибудь придумаем, — погладила девушку по плечу Вика.

Рядом началась какая-то возня, суета, и через некоторое время перед глазами Марины снова появилась присевшая на колени у кровати Вика. В руках девушка держала небольшой то ли тазик, то ли глубокую сковородку.

— Сейчас, Мариш, мы тебя приподнимем, я подложу тебе эту штуку и…

— Нет… — осознав, что говорит Вика, замотала головой девушка, — нет, нет… Вика, пожалуйста, помоги мне до туалета дойти.

— Мариш, доктор говорит что…

— Вика, пожалуйста, — даже всхлипнула Марина.

При мысли о том, чтобы сходить в этот тазик, у девушки внутри поднялась волна протеста.

— Мариш…

— Нет, Вика, пожалуйста, — всхлипнула вдруг Марина, и неожиданно для нее самой девушку вдруг затрясло в рыданиях.

— Хорошо-хорошо, подожди, сейчас… Мариш, подожди, сейчас все сделаем…

Дохнуло воздухом — это Вика вскочила, и Марина услышал ее приглушенный шепот.

— Марин, может все же… — через некоторое время склонилась над подругой Вика.

— Вик, пожалуйста, отведите меня в туалет… — прошептала Марина.

— Хорошо-хорошо, подожди… сейчас, потерпи немного…

Через несколько секунд Марина вновь почувствовала на себе сразу несколько чужих рук. Медленно, очень медленно и осторожно кто-то подсунул ладони ей под плечи и под колени, кто-то под голову, кто-то мягко обхватил ноги. Две ладони Марина почувствовала у себя на бедрах.

Девушка сразу дернулась — тело помнило, как обращались с ним совсем недавно чужие руки, злые, требовательные и бесстыдные…

— Тихо-тихо-тихо солнце, я с тобой, я рядом, потерпи немного…. Может все же лучше здесь?

— Нет, в туалет, пожалуйста, — прошептала Марина.

Видимо Вика кивнула, или сделала некий жест, но руки, замершие было, начали двигаться, и Марина почувствовала, как кто-то ее поднял. Несколько человек находились рядом, поддерживая ее за голову, за руки, за ноги.

Белый потолок качнулся, несколько шагов, отдавшихся памятью боли во всем теле, и остановка. Медленно тот, кто нес Марину, развернулся, заводя ее ноги в дверной проем. Несколько секунд суеты — все толкались, шипели, стараясь поддерживать девушку, еще пару шагов, и ее принялись опускать на унитаз.

Когда девушку усадили, ее ноги согнулись, и она почувствовала, как трескается кое-где саднящая поверхность ран. Не выдержав, Марина тихонько заскулила.

— Тихо-тихо-тихо, — суетилась рядом Вика — из-за тех, кто держал подругу, ей было к ней не подойти.

— Вик… — тихонько проговорила Марина.

— А? Чего? — наклонилась к ней девушка.