Таня Кадзи - Русская гейша. Тайны обучения

– Ничего! – удивленно ответила Лиза. – Мы ужинали, потом я ела мороженое. Он взял и погладил мою коленку. Я в ответ пребольно его ущипнула, чтобы сразу дать понять, что со мной руки распускать не стоит.

Лиза тихо рассмеялась.

– Дальше?! – заторопила я.

– Он отвез меня домой, – спокойно продолжила она. – Потом как-то еще заехал, я как раз в офисе засиделась с документацией, и попросил вновь ущипнуть. Мы пошли в вашу репетиторскую, уселись на диванчик, и я сделала ему, мне кажется, очень больно. Он начал целовать мои ноги. И мне это понравилось. Он был таким робким и напуганным. Даже я не бываю такой.

– Боже мой! – прошептала я, закрыв лицо руками.

– Ладно тебе, Танюша! – ласково проговорила Лиза. – Ведь ничего плохого мы не делали. Мне нравится, что такой взрослый человек, к тому же большой начальник, во всем меня слушается и полностью подчиняется.

– Лиза! – вскрикнула я, подняв на нее глаза. – Ты с ним встречаешься?! Когда же ты успела?

– Так тебя же часто нет на месте из-за постоянных выездов с девчонками, – резонно заметила она. – Ты и ночью не всегда дома бываешь!

– И что дальше? – потерянно спросила я.

– Не волнуйся! Ты же знаешь, я ненавижу всех мужчин, всех, вместе взятых, без исключения. И мне становится легче, когда я хотя бы одному причиняю боль. Павел Николаевич позволяет щипать, пинать себя, бить по лицу и даже обзывать обидными словами. И похоже, – рассмеялась она, – ему это нравится.

– Лиза! Не такого я для тебя хотела, – устало проговорила я, понимая, что ничего уже сделать нельзя. – Думала, что встретишь ты хорошего доброго парня, вы полюбите друг друга, поженитесь. Какую мы бы свадьбу закатили!

– Это не для меня, – тихо ответила Лиза. – Я хочу только одного, чтобы они все мучились. Я никогда не смогу полюбить мужчину. Я их всех ненавижу! А люблю я, Танечка, только тебя.

После этого разговора я чуть не впала в депрессию. Что я могла поделать? Мое вмешательство только бы усугубило ситуацию. И Павел Николаевич и Лиза, каждый по-своему, были не вполне здоровы психически. А вновь стать госпожой Юри и избивать его до крови я не могла даже ради Лизы. Это было выше моих сил. К тому же это вряд ли отвратило бы их друг от друга. Жертва и палач встретились. А я знала, что такая связь самая прочная из всех существующих. И я отступилась.

В начале марта Лиза уехала от меня. Павел Николаевич снял для нее роскошную двухуровневую квартиру недалеко от нашего офиса. Я смотрела, как она собирает свои вещи, и, не скрываясь, плакала.

– Что ты, Таня, – говорила Лиза, тоже всхлипывая. – Ничего не изменилось. Я по-прежнему работаю, ты можешь всегда ко мне забежать. И девчонки тоже. Ведь рядом! Мы с тобой постоянно будем видеться. Разве дома-то бывали в последнее время? Только ночевали! А так – все на работе, – твердила она, глядя на меня влажными глазами.

– Да, да, конечно, – тихо ответила я.

Лиза взяла свою сумку, поцеловала меня и вышла за дверь. С ее уходом квартира странно опустела. Я бродила по комнатам, и все мои страхи потихоньку выползали из всех углов и корчили мне отвратительные мерзкие рожи.

Я, правда, мало бывала дома. Работа совсем не оставляла свободного времени. Лиза все так же сидела за своим столом с утра до вечера и общалась со мной с прежней теплотой. И будто ничего не изменилось. Но вечером она шла в свое новое жилье, а я ехала в опустевший дом. И это было невыносимо. Тим часто позванивал и иногда заезжал. Он все еще жил со своим пятидесятилетним «малышом». И даже надеялся, что его покровительница купит квартиру лично для него. Но я понимала, что такие надежды необоснованны. Зачем ей было выпускать птенца из-под крыла? Чтобы он тут же улетел на свободу? Но Тим этого не осознавал. Или просто не хотел видеть правду.

Оставаясь по ночам одна, я все чаще стала думать о Степане, и страх вновь начинал мучить меня. Я даже как-то позвонила его матери, ее телефон я случайно обнаружила в старой записной книжке. Представилась как знакомая, которая в Москве проездом. Это не вызвало никаких подозрений. Маргарита Яковлевна, так звали мать Степана, оказалась крайне болтливой особой. Мне и спрашивать-то ни о чем не пришлось.

– Знаете, Зина (так я представилась), – тараторила она, – Степочка на год уехал. А там видно будет. У них же свои правила. Контракты как заключат. Он сам ничего толком не знал. Как-то враз сорвался. Этот еще, как его? Юка, кажется, тоже удачно с ним полетел. Всё не один! А когда назад вернется, ума не приложу! Может, чего передать? Он иногда звонит. Но редко, сильно дорого минута стоит. Мы сами ему – никогда.

– Спасибо, ничего передавать не надо, – ответила я.

– А вы как познакомились-то? – решила она, наконец, выяснить.

– Извините, Маргарита Яковлевна, у меня уже поезд! Прощайте!

После этого разговора я почувствовала облегчение, понимая, что раньше чем через год он в Москву не вернется. Но все равно мысль поменять квартиру почему-то прочно засела в моей голове. Мне казалось, что, уехав из этого жилья, я поставлю точку в этом страшном и грустном периоде моей жизни.

И в середине мая я действительно переехала. Павел Николаевич, который находился в полной власти Лизы и беспрекословно исполнял малейшую ее прихоть, нашел мне хорошего риелтора. Мы посмотрели несколько вариантов, и я остановилась на большой двухкомнатной квартире в высотном сталинском доме возле метро «Аэропорт». Меня покорили высокие потолки, почти четыре метра, и огромный квадратный балкон, закрытый сверху полукруглой аркой. Квартира находилась на четвертом этаже. Район был тихим, малолюдным и очень зеленым. Моя трешка по площади оказалась меньше, чем эта двушка, и пришлось доплачивать. Лиза при помощи Павла Николаевича наняла бригаду рабочих и взяла на себя все хлопоты, связанные с ремонтом. Я купила все новое, не желая ничего брать из дома Петра. Я не забыла его, любовь все так же теплилась в моем сердце. Но душа устала и требовала радости и покоя.

Через неделю после переезда я справила новоселье. Пригласила всех друзей. Господин Ито, господин Кобаяси с супругой, Лиза с Павлом Николаевичем, Нари и Майя в образах Идзуми и Сакуры – в интересах бизнеса девушки не появлялись в обществе в своем настоящем виде, Ашот с ящиком армянского коньяка и даже Тим, но не с пятидесятилетним «малышом», а с неизменным дружком Максом. Все одобрили мой новый дом и радовались вместе со мной. Когда гости разъехались, я вымыла посуду и вышла на балкон. Лиза устроила здесь что-то типа уголка отдыха. Место вполне позволяло. Балкон был настолько велик, что скорее его можно было назвать террасой. Я села на белый пластиковый диван, плотно заложенный гобеленовыми подушечками, поставила бокал со сливовым вином на круглый столик и стала бездумно смотреть на небольшой, но самый настоящий бассейн. Лиза постаралась, и по ее проекту бассейн соорудили из натурального камня с выложенным цветными плитками дном. Посередине журчал маленький фонтан. Вокруг стояли горшки с драценами и цветущими розами.