Анри де Кок - Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

Он был построен одной куртизанкой, которая на берегу Эвксинского Понта молила Венеру послать в ее жилище большее количество посетителей.

В Самосе Венера-блудница, которую звали то богиней тростников, то богиней болот, имела храм, вполне посвященный проституции, поскольку гетеры, сопровождавшие войско Перикла на осаду Самоса доставили необходимую для его постройки сумму.

Другая Венера – Венера Перибазия, – которой Дедал, тот самый, что сделал план Критского лабиринта,– поставил статую из чистого серебра, у Римлян стала похотливой Венерой.

Приносимые этой богине жертвы были в большинстве случаев внушаемы качеством приносивших эти жертвы женщин.

Золотые, серебряные фаллусы, фаллусы из слоновой кости, дорогие безделушки, зеркала из полированного серебра, носившие описания обстоятельств, были приносимы в жертвоприношения, которые также состояли из постоянных принадлежностей куртизанок.

Многоразличная в своих видоизменениях, Венера сохраняла свою мифологию и была то Мушеей или богиней вертепов, то Кастинией или богиней постыдного совокупления; то Скотией или богиней мрака, то Дорцето или потаскушкой, наконец Каллипигой и Механитис.

Под именем Дерцето скрывается следующая легенда. Венера, упавшая с Олимпа в самое глубокое море, была принесена гигантской рыбой на берега Сирии.

В благодарность она поставила своего спасителя в число звезд.

Под именем Механитис или механической она была представлена с деревянными ногами и в мраморной каске.

Вследствие остроумного механизма, статуя могла принимать какие угодно позы.

«Эта богиня, говорит Дюфур, была без сомнения, под различными видами богиней красоты; но красота, которую она собой олицетворяла была не красотой лица, а красотой тела.

И греки, более привязанные к скульптуре, чем к живописи, отдавали предпочтение форме, а не цвету. «Красота лица придавалась почти безразлично всем богиням греческого пантеона, тогда, как красота тела была одной из божественных принадлежностей Венеры.»

Когда троянский пастух Парис, отдал яблоко одной из богинь-соперниц, он сделал выбор только после того, как увидел их без всякой одежды.

Таким образом, Венера представляла не духовную красоту женщины, но красоту материальную, телесную.

«Поэты и артисты давали ей очень маленькую голову с узким и низким лбом и взамен этого длинные, гибкие, полные члены. Совершенство красоты у богини начиналось, особенно, с чресл.

Греки были первыми в мире знатоками этого рода красоты.

Но однако не Греция, а Сицилия воздвигла храм Венере Каллипиге.

Храм этот обязан своим происхождением приговору, не имевшему такой знаменитости как суд Париса, ибо судившиеся стороны не были богинями.

Две сестры в окрестностях Сиракуз, купаясь однажды, заспорили о своей красоте.

Молодой сиракузец, проходивший мимо и видевший споривших, не будучи видим ими, преклонил колена, как будто пред Венерой, и вскричал что старшая победила.

Девушки убежали полураздетыми.

Молодой человек возвратился в Сиракузы и, еще взволнованный от восторга, рассказал, что видел.

Его брат, приведенный в восторг рассказом, объявил себя в пользу младшей.

Наконец, они собрали все свои драгоценности и отправились к двум сестрам, предлагая себя в зятья.

Младшая заболела от мысли, что побеждена; она согласилась на пересмотр приговора, и оба брата объявили, что они обе достойны быть победительницами, так как судья видел одну справа а другую– слева.

Обе сестры вышли замуж и принесли в Сиракузы славу о своей красоте.

Их осыпали подарками, и они приобрели такое богатство, что имели возможность воздвигнуть храм богине, бывшей источником этого состояния.

Статуя, которой восхищались в этом храме, соединяла в себе сокровенные прелести обеих сестер, и это соединение двух моделей в одной почти произвело тип совершенной красоты.

Эту красоту обессмертил поэт Керпидас из Мегалополиса, никогда не видевший оригиналов.»

Атеней нередает тот же анекдот, который под прозрачным покровом скрывает историю двух сиракузских куртизанок.

Куртизанки не довольствовались построенным храмом Венере, они принимали также деятельное участие в посвященных ей церемониях.

К храму который богиня имела в Коринфе, по свидетельству Страбона принадлежала тысяча посвященных проституток, услуги которых увеличивали доходы жрецов и алтаря богини.

Чтоб сделать Венеру благосклонной, в Греции был обычай посвящать ей известное число молодых девушек для частных услуг. Коринф более других городов имел эту привилегию.

Всякое ходатайство перед богиней совершалось куртизанками, которые первые входили в храм и последними из него уходили.

В важных обстоятельствах видали даже странные процессии, состоявшие из этих созданий, проходивших по городу в костюмах своего ремесла.

Вне этих, так сказать, легальных жертвоприношений женщины, упавшие до разряда проституток, специально отправляли известные праздники у себя дома за запертыми дверями.

Таковы были афродизические и алоенские.

Последние бывали после сбора винограда, находились под покровительством Цереры и Бахуса и собирали большое количество куртизанок.

Сидя со своими любовниками, вокруг уставленного кушаньями стола, они проводили многие дни и ночи в разврате, оглашая эти ночи смехом и песнями, и обливая вином.

Исключая храмы Венеры, где куртизанки были как дома, все другие были для них строго заперты, ибо они были оплеваны честными женщинами, которые бежали от них, как от чумы, и не могли глядеть не краснея.

Однако в Элевсисе они сохранили для себя залу в храме Цереры. Они могли собираться в ней без жрецов, одни заменяя последних, другие в качестве присутствующих, сохраняя целомудрие, которое не всегда было в их привычках.

Но уроки добродетели заменялись со стороны старух, так сказать, практическим курсом посвящения в таинства Венеры.

Таким образом, культ Венеры был культом чувственной любви, полового разврата, и главными его поклонницами были проститутки.

За 638 лет до P. X. родился второй из семи греческих мудрецов, афинский законодатель Солон.

В эту эпоху гостеприимная проституция давно уже исчезла с эллинской почвы и брак был даже уважаем.

Но следы религиозной проституции были еще столь явными, она приносила такие громадные доходы храмам и жрецам, что законодатель был поражен этим.

Тогда он задумал регламентировать проституцию не только для того, чтоб обратить в пользу государства те громадные суммы, который доставались в частные руки, но также в видах улучшения распущенных нравов своего народа.

Дело шло о том, чтоб удержать афинских юношей в границах, за которые они переступили, и остановить разлитие разврата, долженствующего переродить расу.