Дэвид Галеф - Плоть

Я перешел в зал каталогов, где бессменно дежурила Рита Пойнтц, подтянутая и толковая — именно такая, каким должен быть библиотечный консультант. Она много помогала тупым студентам, рассказывая им, как пользоваться указателем «Нью-Йорк таймс», и обучая алфавиту — некоторые наши студенты нуждаются и в такой помощи. Рита, с которой я познакомился на второй день после моего приезда сюда, нравилась мне тем, что всегда знала, где и что искать. Только она смогла отыскать какой-то неведомый указатель и найти нужный мне, но никому не известный журнал. Она знала, когда надо воспользоваться базой имен, а когда справочником «Кто есть кто». Кроме того, она умудрялась откликаться на все просьбы с неизменной вежливостью, если даже человек в десятый раз спрашивал ее, где мужская комната. Она казалась мне какой-то бесполой, но это очень подходило ее работе.

Сегодня я не нуждался в советах Риты, но мне надо было найти кое-что в «Книгах, находящихся в печати», а этот пухлый справочник стоял у самого ее стола. Я стоял там и просматривал указатель увесистого тома, когда к каталожному шкафу откуда-то подкатился Рой Бейтсон и рывком выдвинул один из ящиков. Движения Роя всегда были каким-то сочетанием толчков и плавности. Судорожными его движения были, потому что он сам был нервным субъектом, а плавными, потому что он пил, чтобы успокоить натянутые нервы. Он полминуты порылся в карточках, выругался и задвинул ящик назад. Точнее, попытался задвинуть, но, видимо, он нажал на него не под тем углом. Рой нажал сильнее. Ящик сначала не поддался, но потом передумал и с треском влетел на место, одновременно прищемив Рою большой палец.

— Сучий сын! — Он подпрыгнул так, словно прищемил не руку, а ногу. Потом взгляд его остановился на Рите, которая, выпрямившись, невозмутимо сидела на стуле. — Почему в этой чертовой библиотеке никогда не найдешь, что нужно?

Рита постаралась куртуазно улыбнуться.

— Что вы ищете?

— Вам-то какое дело? — Рой внимательно разглядывал прищемленный палец.

Джина, продолжавшая свое психоаналитическое изучение Фолкнера, усмотрела бы в этом символический страх кастрации. Я потерял нужное место в указателе тома A-G и начал поиск сначала.

Рита промолчала.

Рой подошел к ней и облокотился на стол.

— Э, я не хотел никого обидеть, мне сейчас просто очень больно. Я не о пальце. — Он сунул руку с травмированным пальцем в карман. — Это сугубо личное. — Он устало качнул головой.

Рита едва заметно кивнула. Это воодушевило Роя продолжить:

— Иногда мне кажется, что если бы я не высказывал все это, то давно бы взорвался.

Хорошо, что Рой не записывает собственные диалоги, подумалось мне.

— Знаете, вы похожи на понятливую женщину, — продолжал нести Рой. — Такая красивая женщина, сидит за этим столом, одна… — Предложение осталось незаконченным, а когда он подался вперед, над столом повеяло тяжким пивным духом.

Я снова потерял нужное место.

— Как насчет того, чтобы пойти после работы выпить в одно милое место? — Он тяжело дышал перегаром в лицо Рите.

— Я не думаю, что стоит туда идти.

— Ну что вы, пошли. — Он протянул руку, чтобы коснуться ее плеча, но Рита увернулась.

Когда же он упрямо обошел стол, чтобы подойти к ней поближе, Рита встала, положив руки на свои стройные бедра.

— Рой Бейтсон, — сказала она совершенно спокойным и невозмутимым тоном, — если вы не прекратите ко мне приставать, я разобью вам яйца. — Она выставила вперед ногу, приняв боевую стойку.

Только теперь я заметил то, чего не видел раньше: у Риты были потрясающе красивые ноги.

Рой медленно отступил. Он постарался улыбнуться, но улыбка вышла кривой.

— Простите, если я обидел вас, мисс Рита. — Он нервно огляделся, и я попал в поле его зрения. — Я этого не хотел.

Он притронулся к полям воображаемой шляпы и выкатился за дверь.

Я с треском захлопнул том.

— Может быть, мне надо было что-то сказать? — промолвил я. Во всяком случае, надо было извиниться за весь мужской пол. — Иногда Рой бывает невыносимо груб.

— Рой? — Она пренебрежительно махнула рукой. — Он пристает ко мне каждую неделю.

Она улыбнулась, и, хотя я считаю себя знатоком улыбок, эту улыбку расшифровать не смог. К тому же она оказалась весьма мимолетной. Рита снова приняла вид библиотекаря.

— Я чем-то могу помочь вам, доктор Шапиро?

Я улыбнулся, сказал, что не думаю, и отправился искать книгу. Мне было интересно, как повела бы себя Рита в гипотетическом опыте Стенли или как повела бы себя женщина из университетской полиции, но Стенли не было, и поэтому я рассказал об этом Сьюзен. И знаете, что сказала Сьюзен? Она предложила свое решение проблемы, показав мне, что моя милая женушка более практична и тверда, чем я мог о ней думать. Она сказала что-то о перилах и бритве. Когда я вспоминаю это замечание, то мне хочется опасливо скрестить ноги.

Натаниэля поймали ровно через месяц. Он прятался от полиции в доме своего друга, но в конце концов пребывание в четырех стенах ему опротивело, и копы взяли его, когда он шел по улице. Мне непонятно, почему он не уехал в Мемфис. Вообще, мне непонятно, почему половина черных не уехала на Север? Правда, половина уехала, но я имею в виду ту, которая осталась. Наверное, Натаниэль не желал покидать родной город.

Эрик навестил его в тюрьме — не из мстительного чувства удовлетворения, но для того, чтобы задать вопрос, мучивший его все последнее время. Эрик хотел знать, зачем Натаниэль сделал то, что он сделал, и рисовал себе благостную сцену — он поможет заблудшему выйти из тюрьмы, а потом… Потом Натаниэль не стал отвечать на вопрос. Когда Эрик проявил настойчивость, Натаниэль раскрыл книгу и демонстративно углубился в чтение. Эрик не знал, злиться ему или радоваться, — Натаниэль принялся читать том Маркса и Энгельса, украденный из его квартиры. Когда полицейский спросил Эрика, какое обвинение тот хочет выдвинуть, наш профессор, после долгой и мучительной паузы ответил, что не будет выдвигать никаких обвинений.

— Простите, не понял? — произнес сержант. Он был на голову выше Эрика и похож на отца, который видит, как его сын проигрывает решающий матч по крикету. Во всяком случае, так об этом нам рассказывал он сам.

Но Эрик снова повторил ту же глупость. Сержант округлил глаза и выразительно посмотрел на остальных присутствующих — клерка и патрульного. Посмотрите на этих профессоров. Он красноречиво пожал плечами — слишком усердное чтение книг иногда сильно вредит голове.

— Но тогда мы его отпустим, — сказал сержант. — Какой смысл держать в тюрьме человека, не совершившего никакого преступления?

Это на мгновение остановило Эрика. Сама мысль о том, чтобы оставить Натаниэля на милость социально-экономических сил, познавать которые он только начал, показалась ему кощунственной. Но его тревожили мысли и более общего порядка.