Жанна Берг - Женские церемонии

— Что вы хотите этим сказать?

— В мире свинга и в мире садомазохизма — нужно особо подчеркнуть, что они не смешиваются друг с другом и пересекаются, скорее, в порядке исключения, — женщины являются королевами, потому что, как я уже говорила, именно мужчины чаще всего являются потребителями; объект этого потребления — женщина; и если бы владельцы клубов оставили такую ситуацию без внимания, то в клубах было бы гораздо больше мужчин, чем женщин. Заботясь о равновесии, в клубах не приветствуют одиноких мужчин — их либо не впускают, либо заставляют платить за вход. В частной сфере все обстоит иначе: недавно один муж-свингер представил своей жене на 38-летие целое дефиле из тридцати восьми мужчин в качестве подарка (какой же выносливостью надо обладать!) Выполняющая, на первый взгляд, всего лишь функцию «самки», женщина тем не менее — редкий товар; она это знает, и те, кто хочет ее иметь, это знают тоже. Впрочем, Катрин Милле считает их весьма предупредительными: когда она, устав, хочет остановиться, они не протестуют: именно она — распорядительница на этих празднествах. Что бы ни происходило в свингер-клубах, где их «употребляют», или в садомазохистских, где их «не употребляют» (или делают это лишь в качестве дополнения к основным действиям), — то, что я сказала, остается в силе: женщины здесь — королевы.

— А почему женщин настолько меньше, чем мужчин? Влияние культуры?

— Это распространенное объяснение, в котором изначально присутствует мысль о том, что равенство полов приведет к угасанию влияния культуры и к гармонизации желаний… Может быть, может быть… В настоящее время, хотя западные женщины добились экономической независимости, мне не кажется, что их отношения с мужчинами в этом смысле фундаментально изменились.

— Может быть, эти желания сформированы социальными моделями?

— Я в этом не убеждена. Я думаю, у большинства женщин иная психология эротизма. Равенство между мужчинами и женщинами достигнуто во всех сферах, кроме этой: в женском эротическом воображении есть какое-то твердое ядро, которое этому сопротивляется.

— Вы хотите сказать, что территория женских сексуальных навыков не может, как в политике или в работе, быть расширена за счет освобождения нравов? Или, иными словами, то, что коренным образом отделяет мужчин от женщин, — это не протяженность сексуальной территории, а то, что на ней находится?

— Совершенно верно. Именно это несовпадение определяет гетеросексуальные отношения, и не нужно на него сетовать: если бы оно исчезло, то женщины, чьи вкусы выходят за рамки обычных, в том числе я и мне подобные, утратили бы свою привилегию — не быть великим множеством; например, в замкнутом мире садомазохизма, где я играю, помимо прочих, особую роль — распорядительницы действа.

— Что вы при этом хотите испытать? Чувство всемогущества, в котором вам отказано в повседневной жизни?

— На самом деле, это чувство вторично, и не оно заставляет меня придумывать и воплощать недолговечные театральные сцены, в которых эротизм драматизируется. Когда они удаются — да, я в самом деле испытываю ощущение всемогущества, но прежде всего — эйфорической полноты.

— Почему вы говорите о театре?

— Потому что здесь эмоция вызвана, порождена, создана в рамках сценографии, обстановки, актерской игры, условности, с некоторой долей эстетизма.

— Вы создали некую антологию избранных церемоний, которые проводили?

— Да, я описала некоторые из них в книге «Женские церемонии» (под псевдонимом Жанна де Берг) и собираюсь скоро закончить редактирование другой книги, сюжет которой довольно рискован, но развивается крайне интересно: дело происходит в Париже, в художественной мастерской, где какое-то время жил Мэн Рэй со своей натурщицей, Кики с Монпарнаса, у которой была фигура виолончели.

— Ваш муж знает о ваших церемониях?

— Да, но он остается посторонним наблюдателем: он в них не участвует.

— Вы говорите о них между собой?

— Конечно.

— Каким образом?

— Ален расспрашивает меня о новостях моего небольшого круга посвященных, о тех, с кем он знаком, пусть даже только по телефону, и о том, довольна ли я ими. Он также интересуется моими проектами, моими «произведениями» — поскольку речь идет именно о творчестве, и именно так он воспринимает мои церемонии.

— Он знаком с вашими сценариями?

— Иногда я ему о них рассказываю, уже после того как они были воплощены, если это его интересует. Но раньше — никогда, чтобы не «дефлорировать» их преждевременно.

— Ваши рассказы порой вдохновляют его?

— Не думаю, скорее наоборот: меня саму однажды вдохновил один из его фильмов, «Нарастающее удовольствие». Я воссоздала из него известную сцену с разбиванием яиц, однажды ночью, в комнате, где раньше жил Андре Жид, в замке Серизи-ла-Залль, где проходило сборище отъявленных роб-грийанцев, среди которых я выбрала самых способных и хорошо сложенных. Фильм был показан днем, и хотя это оставалось в секрете, по крайней мере, официально, вскоре распространился слух, что «что-то произошло». На следующий день об этом много судачили. Интересно, как отнеслись к этому духи предков Жида!

— Вы все время говорите об «организации». Вы пишете предварительные сценарии?

— Для заранее продуманных церемоний — да, всегда. К этому добавляется перечень участников, аксессуаров, указывается музыкальное сопровождение, представляемое в зависимости от обстановки, потому что зачастую меня вдохновляет именно обстановка: набережная Сены, лестница со стеклянными витражами 1900 года и т. д. Потом я стараюсь как можно точнее реализовать свой замысел с помощью одной или двух подруг. Удовольствие уже в том, что придумываешь все заранее. На предварительной стадии это прекрасно: как во сне, когда события разворачиваются без помех.

— Можно подумать, вы говорите о кино или театре. Вы также проводите кастинг для своих будущих «актеров», как вы их называете?

— Да, кандидатуры из тех посвященных, чья решительность и способности мне известны, обдумываются и утверждаются заранее. Существуют и «прослушивания», очень увлекательные сами по себе, где отбираются наиболее талантливые. Но отличие от театра состоит в том, что в театре существует предварительно написанный текст, известный актерам, и они разыгрывают одни и те же роли множество раз (по крайней мере, это желательно!) У меня представление проходит только один раз, и сценарий актерам неизвестен. Все должно быть неожиданным, за исключением даты. Время прибытия участников рассчитано так, что они не встречаются друг с другом до выхода на сцену. И попав туда, они должны действовать по законам моей эротической и театральной вселенной. Это идеал, и я должна в это поверить.