Дэвид Даунинг - Пассовочка. Турне московского «Динамо» по Британии, 1945

Билли Биррелл, став ее менеджером весной 1939 года, получил очень возрастной состав, и только Вудли, Спенс, Бучанан, Аргу, Фосс и Теннант оставались в команде в 1945 году. Последние двое обычно занимали позиции левого хава и правого бека, и оба играли в матче против «Бирмингема», который видели динамовцы, но Фоссу из-за жидкости в колене придется пропустить матч против русских. Также ни Спенс, ни Аргу не были игроками основы, но Питер Бучанан и Вик Вудли привлекались в сборные своих стран, – первый в качестве вингера однажды защищал цвета сборной Шотландии, второй – превосходный вратарь на излете карьеры, до войны девятнадцать раз выступал за Англию. Бучанан не играл в матче против «Бирмингема», но Долдинг, которому было отдано предпочтение, получил ушиб, который ставил его участие в матче с русскими под сомнение.

Несколько новых игроков на полу-профессиональной основе вошли в основной состав в военные годы – крайний хав Бобби Расселл, форварды Рэг Вилльямс и Джимми Бэйн – но при возобновлении после войны футбольной жизни Биррелл отряхнул пыль с чековой книжки «Челси» и выписал несколько чеков на крупные суммы. Два частых гостя военного времени – инсайд сборной Англии Лен Гоулден и центральный хав Джон Харрис дали себя уговорить и перешли в «Челси» из «Вест Хэма» и «Вулфс» соответственно. Но самым драматичным стал только что осуществленный переход из «Эвертона» основного центрфорварда сборной Томми Лаутона, который обошелся «Челси» в 14.000 фунтов. Его всё устраивало в мерсисайдском клубе, но врачи ему сообщили, что здоровье его жены Розалин требует переезда на Юг. В отличие от 33-летнего Гоулдена, чьи золотые годы давно миновали, 26-летний Лаутон был на пике формы и его присутствие гарантировало суровое испытание динамовской команде.

Наблюдая за игрой с двумя голами, забитыми в ворота «Бирмингема», сначала с трибун «Стэмфорд Бридж», а затем пересматривая ее в уединении посольского просмотрового кинозала, советские понимали это очень хорошо. Нет сомнений, что Якушин с игроками думали о том, какими средствами они могут нейтрализовать эту и другие угрозы, пересматривая отснятую пленку в следующие дни. И когда обе команды выбегали на поле во вторник днем, у динамовцев, вероятно, уже сложилось точное представление о сильных и слабых сторонах соперника.

Игроки «Челси», напротив, почти ничего не знали о тех, кто выстроился перед ними. Британское незнание уровня игры русских было почти тотальным – единственный факт, известный каждому бритту, состоял в том, что «мы» познакомили с игрой «этих». И значит, остальное не так уж важно.

Первым британским спортивным экспортным товаром в царскую Россию было регби. Шотландец по фамилии Хоппер познакомил русских с игрой в начале 1880-х годов, но его успех оказался кратковременным. Царские власти решили, что такая жесткая игра способна лишь подстегнуть достойную сожаления склонность местного населения к бунту и запретили ее в 1888 году.

На следующий год Клемент Чарнок, другой много лет проживший в России резидент из Британии, попробовал более цивилизованный путь – создание ассоциации. Он был старшим сыном Вильяма Чарнока, одного из трех ланкастерских братьев, сыгравших ключевую роль в создании в России в середине 19-го века текстильной промышленности. Теперь уже новое поколение – он сам, три его брата и один кузен – руководили крупными фабричными комплексами в Серпухове, расположенном в 60 милях к югу от Москвы, и Орехово-Зуево, удаленном примерно на такое же расстоянии в восточном направлении. Клемент являлся менеджером мануфактур последнего из Морозовых, и именно на их базе он всерьез занялся реализацией другого семейного призвания Чарноков, как миссионеров футбола.

Вся семья, казалось, была помешана на футболе, но имелись и причины практического свойства, подпитывавшие прозелитское усердие. Чарноки являлись работодателями высоко патерналистского толка, верившие, что они дают своим работникам только самое лучшее, начиная от бесплатных квартир с горячей и холодной водой, музыкальных и художественных классов и до фабричного театра. Они также стремились избавить русских рабочих от их ужасающей привычки проводить выходной день в водочном ступоре. Контр-страсть к футболу должна была дать им повод оставаться трезвыми.

Были и понятные «проблемы роста». По рассказу Роберта Брюса Локкарта, агента МИДа, проведшего много времени в России как до, так и во время большевистского переворота, Клемент Чарнок накачал мяч перед собравшейся толпой рабочих и крестьян, а затем ударом ноги запустил его в небо. «Когда снаряд вернулся и, ударившись о землю, высоко подпрыгнул, рабочие бросились врассыпную». Одно слово, туземцы.

Чарнока, однако, отнюдь не смутило это стремительное – и, вероятно, выдуманное – бегство. Подготовили поле, сделали разметку, поставили штанги. Из Англии привезли футболки, шорты и гетры; всё – в бело-голубых цветах любимой команды Чарноков «Блэкберн Роверс», но бутсы оказались слишком дорогими, так что шипы прикрутили к обуви игроков. Единственной вещью, которой недоставало всему предприятию, оказался местный энтузиазм, и примерно через год героических усилий Клемент Чарнок признал свое поражение. Команда, которая в один прекрасный день станет московским «Динамо», оказалась мертворожденным дитя.

В столице – Санкт-Петербурге – футбольные дела шли веселее. Первый, прописанный в анналах, матч между русскими командами состоялся в 1892 году на Семеновском ипподроме, но поскольку правил твердо никто не знал, эта игра без судьи имела столько же отношения к сражениям деревень «стенка на стенку» в средневековой Англии, сколько и к недавно основанной Футбольной Лиге этой страны. Английские и немецкие землячества, имевшиеся в городе, организовали первый клуб в 1894 году, и прошло еще два года, прежде чем перевод правил с французского на русский позволил провести первый, действительно футбольный матч между местными командами. В 1897 году был основан первый русский футбольный клуб под названием «Спорт».

Тем временем в Москве и области младший брат Клемента Чарнока, Гарри, пытался разогнать дрёму морозовцев. Объявление, помещенное в The Times , приглашало откликнуться британских «инженеров, механиков и клерков, умеющих играть в футбол», и вскоре в городах-спутниках Москвы были организованы несколько клубов. Три или четыре года казалось, что игра обретет популярность, но усиливающаяся оппозиция спорту со стороны религиозных организаций оказалась неодолимым препятствием. В области проживало большое число Староверов – нонконформистское и крайне консервативное религиозное течение, отпочковавшееся от Русской Ортодоксальной Церкви – которые считали все игры греховными, а уж ту, где присутствуют голые колени, тем более. Вновь миссионерские мечты Чарноков пошли прахом.