Борис Шурделин - Наша с тобой «Звезда»

- Приехали описывать похороны? - таким вопросом встретил меня Савельев, и я сразу вспомнил Романишина.- Но мы не помираем. Мы еще дадим бой.

- Я тоже так считаю. Никто не выходит на поле проигрывать.

- Обо всем поговорим позже,- коротко сказал Савельев.

Мой приезд оказался для него неожиданным. Ему нужно было время, чтобы подготовиться хотя бы к словесному противоборству со мной. Но я не хотел этого противоборства и считал его бессмысленным.

- Мне надо уладить кое-какие дела,- сказал Савельев,- А вы пока присмотритесь, познакомьтесь с нашими ребятами. Есть любопытные экземпляры. Завтра они соберутся на тренировку.

Он проводил меня в комнату для гостей и удалился. Я взглянул на часы: было семнадцать тридцать. Рабочий день на заводе закончился. Тогда я еще не знал, что именно с этой минуты берет начало моя футбольная хроника…

Из окна открывался успокаивающий вид на зеленое, ухоженное тренировочное поле и на асфальтированную площадку перед жилым корпусом.

На площадке неподвижно стоял Савельев и смотрел куда-то вверх.

Следил за кувыркавшимися в небе голубями?

Неподалеку остановилась светлая «Волга». Человека, вышедшего из машины первым, я хорошо знал: это был Сергей Катков. Я сразу почувствовал, что попал в самый эпицентр дела, ради которого приехал.

Вслед за Сергеем из машины выбрался, как мне показалось - нерешительно, незнакомый мне юноша. Я тогда еще- не знал, что у Сергея Каткова есть брат.

Между Савельевым, Катковым и незнакомым юношей завязался разговор, видимо, не слишком дружелюбный. Потом Савельев оставил их, с очевидной поспешностью направившись на тренировочное поле.

Постояв некоторое время вдвоем и о чем-то поговорив, Катков и незнакомый юноша уехали.

Меня терзало бестактное желание узнать, каков был смысл этой встречи, но я не стал расспрашивать Савельева, а он не считал нужным распространяться о ней. Полностью довериться мне он не мог, это было естественно в его положении. Но поговорить со мной он почему-то решил вскоре после интересовавшей меня встречи, хотя я не успел еще ни присмотреться к обстановке, ни познакомиться с его ребятами.

Подробности командировки Романишина к Доронину стали известны мне позже. Однако я попытаюсь кое-что объяснить именно сейчас, тем более что события, свидетелем которых, по коварному замыслу Доронина, оказался наш самоуверенный Романишин, в дальнейшем переплелись с судьбой «Звезды».

Прежде всего: Романишин превозносил Доронина еще как футболиста. Мой шеф был тогда собкором центральной газеты в прославленном Атомграде, а Доронин - «звездой» местной команды. Особенно они сблизились, когда приехавший в Атомград Веретеев принялся перекраивать игру команды на современный лад. Доронин - хоть и сильный, но все-таки старомодный и малоподвижный центрфорвард - оказался, в общем, ненужным. Менять же свою игру он и не хотел, и не мог. Романишин взял его под защиту. «Веретеев,- писал он тогда,- изъял из основного состава центрфорварда Доронина, сочтя его игру недостаточно эффективной, хотя Доронин остается одним из самых техничных футболистов страны». Тактический план тренера Романишин назвал «далеко не лучшим». В результате Вере25 тееву не удалось осуществить этот свой план до конца - его простонапросто сняли с работы. Через несколько лет он вернулся в атомградскую команду - постаревший, но с прежней решимостью довести свой план до конца, хотя над командой уже нависла мрачноватая тень директора Баженова.

Впрочем, не лучшие времена переживал в ту пору и весь наш футбол. Это относилось и к сборной страны, которой пришлось пропустить два чемпионата мира и Европы. После этого ей долго не удавалось восстановить свой, столь высокий прежде, международный престиж. Наши клубные команды выбывали тогда из европейских кубковых турниров не только после встреч с фаворитами, но даже когда их пути пересекались с малоизвестными соперниками.

Все это явилось следствием до поры до времени незаметного, но неизбежного процесса. В спортивной печати его называют «сменой поколений». Смена эта происходит едва ли не постоянно то в одной команде, то в другой, то в третьей. Тренеров она чаще всего застает врасплох. Поэтому о ней и говорят обычно как о стихийном бедствии, не щадящем даже самые знаменитые клубы. Уходят опытные, бывалые, яркие мастера. Их сменяет молодежь, которой нужно время, чтобы возмужать, уверенно почувствовать себя на футбольном поле, найти то, что принято называть «своей игрой».

Именно смена поколений, но не та, при которой зрелых игроков сменяет зеленая молодежь, а смена тренерских поколений и завела наш футбол на какое-то время в тупик. Представители старшего поколения, к которому принадлежал Веретеев, постепенно уступили свои места сначала Доронину и его сверстникам, затем Савельеву, чьи сверстники еще только присматривались к тренерскому делу, продолжая играть в своих командах.

Но если игровой век футболиста - максимум полтора десятилетия, то тренерский век гораздо дольше, уж никак не меньше трех десятилетий. Значит, футболу грозит реальная опасность застрять в тупике надолго, если… если…

Веретеев давно понял, что большинством команд высшей лиги стали руководить тренеры, принадлежащие к другому направлению, чем он сам, хотя все они так или иначе учились у него. Порой учились на «отлично», но не все пошли за ним. Житейский практицизм привел их к извращению веретеевских футбольных идей. Их методы уводили наш футбол с верной дороги.

Веретеев чувствовал, что остается в одиночестве. Однако сдаваться было не в его правилах, хотя он, конечно, понимал, что бороться в одиночку трудно. Тогда он начал как бы сызнова. Увидев, что на смену ему и его сподвижникам пришли люди иных убеждений, поняв, что нарушается закон преемственности. Веретеев начал борьбу ради будущего. Он стал искать играющих действующих футболистов, которые впоследствии могли бы стать тренерами. Задача состояла в том, чтобы уже сейчас подготовить их, передать им все лучшее и тем самым обеспечить победу будущего над настоящим.

Веретеев взял на себя миссию тяжелую, но благодарную. Он не объявлял во всеуслышание о своих замыслах, ибо знал, что, имея таких противников, как Доронин, который моложе его на десять лет, и как Савельев, который моложе на двадцать, иначе действовать нельзя.

Сергей Катков и Андрей Соснора! Не их ли в своих мечтах видел Веретеев тренерами-наследниками? Не их ли сильная, могучая волна должна была, по его замыслам, со временем накрыть мутную волну, на гребне которой держались Доронин и Савельев?..

За свое отчисление из команды Доронин, став тренером, отомстил Веретееву тем, что переманил к себе Соснору, любимого веретеевского ученика. Это было давно, еще тогда, когда Веретеев толькотолько вернулся в команду Атомграда. Соснора своим уходом нанес Веретееву обиду, которую старик при всей любви к нему, конечно, не мог забыть.