Олег Белаковский - Эти настоящие парни

Итак, оказавшись после первой же встречи в Москве на грани поражения, канадцы решили пойти ва-банк, позволяя себе абсолютно все из того, что позволить себе нельзя. Они устроили настоящую охоту за нашими ребятами. Причем делалось это в момент, когда борьба за шайбу уже заканчивалась. Для канадцев в хоккее не существует секретов. Они прекрасно знают, как и чем вывести из строя наиболее опасного для них игрока, как сбить его с ног, запугать, вывести из равновесия. Им ничего не стоит стукнуть соперника клюшкой или кулаком по лицу, используя чисто психологическую запальчивость. Кстати, вполне естественную при таком накале. Им ничего не стоит спровоцировать свалку, скандал, драку.

Казалось бы, незаметный тычок клюшкой, и у Харламова разбита переносица. Мне с трудом удается остановить у него кровь. Удар в переносицу – штука очень болезненная, но сейчас не до боли, и Валерий снова рвется на лед. Канадцы ставят перед собой задачу – сломить этого упрямца, сломить любой ценой. И тут же на глазах у тысяч возмущенных зрителей происходит нечто отвратительное. Рик Лэй, канадский защитник, настигает Валерия и бьет кулаком в лицо ни с того ни с сего. Бьет кулаком в переносицу!

Удар Лэя служит сигналом, и начинается настоящее побоище. Больше всего достается Харламову, Якушеву, Мальцеву, Васильеву, Лутченко. Все они серьезно травмированы.

Я едва успеваю перевязывать, подмазывать, подклеивать. Едва успеваю потому, что ребята буквально рвутся в бой. Рвутся, несмотря на опасность новых столкновений. Это было поистине великое противостояние.

Слежу за игрой, и вот что бросается в глаза. Все эти потасовки и откровенные драки не результат охватившего игроков азарта. Во всем, что делают канадцы, холодный, хорошо продуманный расчет. А поскольку это не азарт, в одинаковой мере охватывающий соперников, не возникает и обоюдной игровой страсти, когда силовая борьба не только допустима, но и в определенных пределах необходима. Сейчас передо мной происходит нечто совсем иное. Нашим ребятам все время приходится как бы прорываться к игре, к истинному хоккею, сквозь кулаки соперников. Естественно, что в такой ситуации они, в свою очередь, вынуждены прокладывать себе путь к победе не только клюшками…

Сегодня, спустя несколько лет после «московского эпилога», вспоминая о мужестве наших ребят, сумевших достойно противостоять канадским профессионалам, я подумал вот о чем. В прологе к этим запискам, основной темой которых и является природа мужественного поступка, я говорил о профессионализме мужества. Воспоминания о «втором тайме» суперсерии 1974 года наводят меня на мысль об этике мужества.

Что, кроме горькой обиды и глубокого возмущения, вызывают упреки, которые мы нередко слышим в адрес наших хоккеистов? Они еще, дескать, не умеют играть в жесткий хоккей, избегают силовой борьбы и тому подобное. Это говорится о Харламове и Якушеве, Михайлове или Ляпкине, мужественных ребятах, мастерах экстра-класса. И говорится скорее всего потому, что эти общительные, живые и добрые малые никогда, подчеркиваю, никогда первыми не позволят себе нанести недозволенный удар, применить недозволенный прием.

У мужества есть оборотная сторона медали. Это не та трусость, которая тихо дрожит и бледнеет при приближении опасности. Это воинствующая трусость. Нет-нет, это не парадокс. Именно воинствующая трусость, которая прячется за грубой, отвратительной физической силой, скрывая свою беспомощность и растерянность в крепко сжатом кулаке. Та трусость, которая считает трусостью тактичность культурного, воспитанного человека. Да, мой фронтовой и спортивный опыт позволяет назвать хамство и бестактность, драку и оскорбление проявлением трусости.

Но у этой проблемы есть и другая сторона. Я встречал немало тех, кто с особым удовольствием смакует не игровые ситуации, а «пикантности» околоспортивной жизни. Которые готовы влезть в телевизор с головой, чтобы посмотреть, как хоккеисты дерутся где-то за кадром. Это, простите меня, не безобидный болельщик. Это представитель толпы, жаждущей зрелищ, руководимой стихийным инстинктом жестокости.

Мы говорим не просто о спорте. Не просто о совершенствовании физических возможностей человека. Мы говорим о формировании личности в спорте. О его высоких морально-нравственных идеалах.

Вот что стоит за этикой спортивной борьбы. За кулаком, ударившим в лицо игрока.

Мужество – это не только воля. Мужество – это честность…

Почему об этом? Да потому, что спорт в наши дни – это не просто движение. Не просто скорость и время, вес и сила, ловкость и грация. Кубертен был прав: спорт – это мир. Это наука и нравственность. Искусство и этика. Разум и чувство. Спорт – это особый мир, созданный во имя человека. Во имя здоровья человека. Здоровья не только физического…

Спорт вечен. Вечен, как само человечество. Как вечно его стремление к физическому и нравственному совершенствованию.

Но жизнь в спорте одного человека быстротечна, каким бы завидным спортивным долголетием он ни обладал. Жизнь в спорте – вспышка, молния. И иной быть не может. Хотя бы потому, что человек в спорте – это человек, бросивший вызов времени и пространству.

А время и без того быстротечно. Так каким же должно быть время «обгоняющего время»?

И вот она наступает, эта минута. Минута прощания со спортом. Минута ухода. Прожита большая и яркая жизнь. Именно жизнь. И мне понятны слезы нашей замечательной армейской спортсменки Ирины Родниной в минуты прощания со спортом. И слезы тех, кто был свидетелем ее ухода со спортивной «сцены». Для нее это была целая жизнь, а для них одна из страниц их мироощущения.

Эти записки я заканчивал в то самое время, когда вместе с Ириной Родниной (чуть раньше, чуть позже) уходили из большого спорта и герои моей книги, два замечательных парня, два истинных героя хоккейных ристалищ: Геннадий Цыганков и Борис Михайлов.

Было красиво. Было торжественно. И… грустно. Прощание всегда грустно. Уходили люди, имена которых стали страницами жизни целого поколения молодежи. И только ли молодежи?

Геннадий Цыганков… Генка… Как все это было совсем недавно: Дальний Восток… Небольшой городок Ванино… Армия… Приморский военный округ, где когда-то служил и я… Молодой армейский хоккеист из СКА (Хабаровск)… Первые успехи… Потом заметили… Потом Москва… ЦСКА…

И те «две минуты чистого времени» в Инсбруке в 76-м, которые помнятся многим.

«Две минуты чистого времени», из которых состояла вся его спортивная жизнь… Умножьте-ка прожитые им годы в спорте на количество таких вот минут! А ведь по-нашему, по-армейскому, такие минуты должны засчитываться за месяцы или годы.