Александр Горбунов - Борис Аркадьев

Ныне Маркаров меняет игру. Это бывает, когда футболист теряет скорость, необходимую для обводки. Финт должен сочетаться со скоростью, иначе он не будет естественным и его успеют разгадать. Со временем накапливается осторожность, даже боязнь получить травму, что тоже снижает мастерство обводки. В конце концов, это процесс, общий для всех. Мастера обводки либо скоростного прорыва начинают постепенно менять свое амплуа, как бы умнеют. Они перестают рисковать и становятся в большей мере диспетчерами.

По моим наблюдениям, игроков, способных нести функции тактического руководителя, больше, чем индивидуально острых, направленных на взятие ворот.

Пеле не боится риска, когда возникает возможность взятия ворот, не обращает внимания на опасность и всякую возможность, даже не вполне реальную, не вполне определившуюся, пытается использовать. Он был лучшим нападающим последнего чемпионата мира. Вместе с тем та осторожность, которая накапливается с опытом, которая усиливается с каждой новой травмой, заставляла его постепенно превращаться из острого нападающего в игрока второй линии или даже полузащиты.

Можно говорить и о коллективной хитрости, когда все заготовлено, отрепетировано, проверено, выработано длительной практикой многих тренировок людей, играющих совместно. Совместная игра ведет к накоплению наигранных ходов. Коллективно организованный обман – тактика, продукт совместных действий.

Наигранные комбинации обязательны. В некоторых из них присутствует элемент введения в заблуждение соперника, другие строятся на внезапности движения, на преимуществе инициативы, то есть старта, попытки застать соперника врасплох. В моей практике было много таких комбинаций и одного и другого плана. Например, в ЦДКА Григорий Федотов из центральной зоны, не скрывая своего намерения, уходил навстречу фланговому игроку, который до этого, казалось, собирался подать ему мяч в центр. Не маскируя этого движения ни внезапностью, ни финтом, открыто показывая свой маневр, Федотов смещался к фланговому форварду и тем самым увлекал за собой «персональщика», который против него играл, и подстраховщика. В опустевшее место внезапно входил другой игрок, чаще всего полузащитник. Солист Федотов не мог не увлечь за собой сторожей, в то время как на подобный маневр заурядного форварда защитники просто не среагировали бы.

Солист – это не всегда результативный игрок. Петр Дементьев был, как говорят, без удара. Но все-таки, как правило, удар – достоинство солиста. Можно овладеть ударом, хотя и не всегда. Например, у такого большого мастера, как Михаил Якушин, сильного и точного удара не было.

Скажем, такой элемент, как «приклад» подъема ноги к мячу в момент удара, очень труден технически. Бить подъемом по мячу, лежащему на траве, чтобы мяч точно и сильно летел, чтобы «приклад» был чистый и не было закрутки мяча, – этим искусством владеют не многие. Эту способность футболисты отмечают в словах «прикладистый удар». Ему можно научить, здесь не все от бога, а многое от терпеливости и настойчивости. Проблема в другом: как быстро можно научить, чтобы затраченное время и силы были оправданны? На мой взгляд, все-таки целесообразно тренировать и культивировать то, что игроку свойственно, к чему он имеет склонность, чем он с наименьшими затратами сил и времени может овладеть. Я стремился в каждом найти и развивать его «конек». Играть таким образом, чтобы все делать в совершенстве, просто никому не дано. Я не встречал игроков, совершенных во всех аспектах. Да у футболиста не хватит ни сил, ни времени, чтобы довести исполнение всех элементов до высшего уровня! Нужно выбирать. Как?

В этом – принцип специализации. Был у меня в московском «Динамо» центральный нападающий Сергей Соловьев. Он – это скорость, сила, самоотверженный напор. У него не было обводки, финтов – он был нападающим, которому во многом делали игру партнеры. А такие у него были: с одной стороны – Якушин, с другой – Николай Дементьев. Пробойная способность, ударная сила Соловьева использовались в интересах команды наилучшим образом. У него был свой удар, когда вратарь не мог даже предположить, куда летит мяч; у него не было прикладистости, техники, но он очень сильно бил, вел скоростной обстрел, умел ловить какие-то доли секунды для удара без обработки. У него были очень мощные бедра и короткая легкая голень. Он мог ударить не движением всей ноги, а одним разгибом в колене, и мяч летел как из пушки.

Солист может обладать и ограниченным «коньком». Таков был Василий Карцев – скоростище, хлесткий удар. Худенький, он как бы скучая ходил по полю. Но поймает момент, от всех удерет – и гол. А если этого не случалось, то он был лишним человеком на поле.

Любимый «конек» может и подвести. Я помню, как играли мы в Югославии на льду замерзших луж. С места сорваться невозможно. Я сказал Петру Дементьеву: «Сегодня тебе нужно отказаться от обводки, особенно от твоей любимой обводки с места, потому что толчка не будет, старта быстрого не будет и ты не освободишься от противника ни на долю секунды». Начали матч, а у него другой игры нет. Он упорно на гладком льду пытался обводить.

Индивидуальной игрой принято называть все, что футболист делает без непосредственной помощи партнеров. Но помощь ему при этом можно оказывать отвлечением сил противника. В футболе, по существу, всё индивидуальная игра, решительно всё. Но если игрок взаимодействует с партнерами, то игра становится коллективной. Хорошая игра в пас тоже ведь индивидуальная способность!

Я видел однажды тренировку, когда тренер выступал в роли судьи на двусторонней игре мальчишек и делал только одно замечание: «Не води, не води, не води». Возможно, это была специальная тренировка для того, чтобы быстрее найти партнера, но найти его можно и с помощью обводки. Я видел, что это занятие было испорчено для мальчишек.

И у взрослых раздаются такие упреки. Лишить солиста – мастера обводки права обводить – значит лишить его творческой радости. Я знаю некоторых футболистов, которые играют только для того, чтобы обводить; если им это запретить, они бы бросили футбол.

Многие из тех, кто наблюдал игры последнего чемпионата мира, сошлись в том суждении, что наша сборная невыгодно отличалась от других почти полным отсутствием солистов. Наши игроки были как будто снивелированы на каком-то среднем уровне, недостаточном для борьбы за призовое место. Явилось ли это результатом ошибок, допущенных в комплектовании, или сборная отразила состояние клубного футбола, обедневшего игроками высокого класса? Думаю, что имело место и то, и другое. Может быть, мы допускаем какие-то ошибки в методах поиска талантливой молодежи или в методике ее воспитания, обучения и тренировки? А может быть, мы вообще недооцениваем индивидуальное мастерство, противопоставляя его коллективной игре?