Алекс Хоннольд - Один на стене. История человека, который не боится смерти

Из всех маршрутов на Potrero настоящий алмаз – это El Sendero Luminoso («Сияющий путь»). Маршрут состоит из пятнадцати питчей и расположен прямо посредине стены. Первое восхождение совершили Джефф Джексон, Кевин Галлахер и Курт Смит в 1992 году. Два года спустя Джексон, Смит и Пит Пикок пролезли все 530 метров в свободном стиле. Они оценили маршрут как 5.12d. Сам подъем почти непрерывный: одиннадцать питчей сложности 5.12 и четыре – 5.11. Джефф – редактор журнала Rock and Ice. Мы переписывались на протяжении многих лет, в том числе, когда я писал для их журнала и сайта.

В первый раз я пролез Sendero в 2009 году и сразу же начал мечтать о том, чтобы пролезть его соло. Когда зимой 2013 года я вернулся к нему, мне пришлось сильно концентрироваться, чтобы почувствовать себя комфортно. Sendero идет по северной, основательно заросшей стороне скалы. Маршрут довольно сложный, на нем мало кто лазает, поэтому он недостаточно чист. На зацепах много грязи и растений. Даже если бы я мог обойти колючие кактусы, трудно полностью сосредоточиться, когда краем сознания блуждает мысль о существовании более простого пути. Также говорят, что на Potrero много живых камней, но, думаю, это преувеличение. Да, на стене много шатких мест, но нужно просто не хвататься за живые камни и не вставать на них сверху. Гладкая поверхность известняка на стене довольно приятная.

Отчасти Sendero привлекал меня своей сложностью в смысле техники. Potrero состоит из покатого серого известняка. На нем полно мизеров и больших карманов. Действительно тонкие особенности. Все зацепы будто расположены в неправильных направлениях. Приходится принимать хитрое положение тела, которое требует серьезной точности. Это так стильно – скалолазание старой школы.

Конечно, известняк имеет более пористую структуру, чем гранит. Зацепки отваливаются неожиданно. Порода менее предсказуема. На стене также есть клееные зацепы. Нужно верить, когда решишь взяться за такую зацепу, что она не отвалится.

Мы договорились, что Седар с Ренаном прилетят в Мексику для съемки короткометражного фильма, если я все же решу лезть соло на Sendero. Сомнения по поводу этого проекта у меня возникли почти сразу. После прозрения в Чаде я мучился вопросом о том, как мое лазанье влияет на окружающую среду. Чтобы мы втроем отправились в Мексику, придется совершить значительные выбросы углекислого газа. Это не считая остальных членов команды, которые будут управлять автоматизированными беспилотными дронами, чтобы заснять стену с большой высоты. Могу ли я действительно сжечь все это топливо и использовать дорогостоящее высокотехнологичное оборудование только для того, чтобы заснять несколько часов игры на Portrero Chico? Что, если мы соберем там всех готовых к съемке, а я струшу, потому что мне будет неудобно подниматься по стене без веревки?

На мой взгляд, наша поездка в Ньюфаундленд в 2011 году была классическим примером пустой траты времени и природных ресурсов. Мы все долетели до Ньюфаундленда, доехали до Devil’s Bay, арендовали лодку для круиза вокруг фиордов и ничего не пролезли. Мы оказали негативное влияние на окружающую среду – и все напрасно.

Не было никакой гарантии того, что я буду готов к фри-соло. У меня уже были такие проекты, на которые я положил глаз, отрабатывал, планировал, а затем отказался. В частности, «Воин-романтик» (Romantic Warrior) на Needles в Калифорнии – маршрут сложности 5.12b из девяти питчей по трещинам на отвесном граните. Был очень жаркий июнь. Я не чувствовал себя комфортно в скальниках, голова была забита предстоящими на днях делами. Я понял, что не готов. На самом деле есть куча соло, которые я не сделал! В такой ситуации я слушаю свои чувства, включаю рассудительность, не обращая внимания на внешнее давление. Так что существовала реальная возможность того, что в январе 2014 года я мог бы притащить Седара, Ренана и других ребят к «Маленькому Кораллу» просто так.

Начиная с девятого января мы с Седаром провели четыре дня (вместе с днем отдыха, когда шел дождь), лазая по маршруту, очищая и проверяя его. Мы использовали веревки и страховочные устройства, чтобы спуститься вниз, и «гри-гри» для того, чтобы висеть на месте, пока чистили маршрут. Чтобы вычистить из щелей всю грязь, ветки, траву и кусты, мы использовали щетки для зацепов. Они выглядят как обычные зубные щетки, только с очень жесткой щетиной. Если бы мы подошли к вопросу более серьезно, то могли бы использовать что-нибудь прочнее, например, большой скребок.

Мы работали каждый день от рассвета до заката. Чем больше растительности мы выдергивали с верхних питчей, тем больше грязи сыпалось на нижние. Чем больше крупной растительности мы убирали с маршрута, тем больше появлялось мелкой. Мы работали без остановки, пока не увидели совершенно чистую известняковую плиту. Некоторые из растений были особенно жесткими и приспособленными к тяжелым условиям среды обитания. Спустя неделю после возвращения в США из моих рук все еще торчали занозы. Джефф Джексон написал мне на электронную почту: «Бог улыбается каждый раз, когда вы выкорчевываете lechuguilla» ( многолетнее бесстебельное растение с мясистыми линейными листьями, по краям которых, как правило, располагаются шипы ).

Пуристы или те, кто никогда не лазал, могли бы подумать, что, удаляя естественную растительность со скалы, мы изменили или даже испортили весь пейзаж. Признаюсь, я испытывал некоторые угрызения совести по этому поводу. Мы с Седаром знали, что растения быстро вырастут на Potrero, и стена снова станет висячим садом. Так что я не сильно беспокоился о нашем вмешательстве, пока мы раскачивались там, выщипывая кактусы и помечая зацепы. Я чувствовал смутное беспокойство по другому поводу. Мы проделывали такую большую работу ради чего-то, что предполагалось быть настолько явным и простым.

К концу четвертого дня, когда мы спустились по чистой и гладкой скале, я не мог избавиться от чувства головокружительного и радостного возбуждения. В какой-то момент переключатель перешел от режима «Может быть, я в конце концов полезу соло» к «Я заряжен! Нужно лезть соло немедленно!». Понятия не имею, что во мне изменило режимы. Может быть, подъем выглядел более привлекательным без грязи и растений, скрывающих зацепы. По каким-то причинам я был готов и знал, что полезу фри-соло на следующее утро, если позволят условия.

Этот парадокс в отношении фри-соло выглядит довольно странным, по крайней мере, для меня. Ты заранее беспокоишься и колеблешься над вопросом «Должен ли я делать это?». А когда наконец решаешься, напряжение уходит. Это на самом деле большое облегчение – забраться наверх и уже просто делать это.

День 14 января выдался ясным. Я не собирался медлить. Я хотел подняться на маршрут в одиночку, что и является сутью соло-восхождения. Я искал личных приключений, и создатели фильма знали, что любое вмешательство может в корне изменить переживания.