Джейн Фонда - Прайм-тайм. После 50 жизнь только начинается

Описывая свою деятельность, Эва говорит, что, как наседка, высиживает новые молодежные организации. Главная, в которой она председательствует, называется «Free the Children» («Свобода детям»); в нее входит более пятисот школ в Африке, Азии и Южной Америке. «Все организовано, управляется и финансируется благодаря сбору средств, которым занимаются молодые люди», – с гордостью рассказывает она. Кроме того, Эва является членом правления разнообразных международных некоммерческих организаций, занимающихся проблемами образования, защиты окружающей среды и улучшения условий жизни женщин и детей в развивающихся странах. Халлеры говорят о молодых людях, с которыми работают, как о своей большой семье. «Мы берем их под свое крыло, – говорит Йол. – Они остаются с нами и становятся частью нашей жизни». А Эва добавляет: «Это здорово подпитывает нас. Мы получаем от них больше, чем отдаем, но, разумеется, я никогда не расскажу им об этом».

Снова и снова я нахожу подтверждение этим словам в своих собственных отношениях с молодежью. Как писала Кэролайн Хейлбрен, «секрет… успешного и, следовательно, непрерывного общения с молодыми заключается в понимании того, что они полезны нам – как поставщики, а не получатели информации».

Девяностотрехлетняя Джанет Вулф, с которой мы познакомились на вечеринке в Саутгемптоне, была полна юмора и жизнерадостности, и я попросила ее дать интервью. Она пригласила меня в ресторан неподалеку от ее маленькой нью-йоркской квартирки, где она обедала каждый день: спагетти «Алле Вонголе» (остатки которых она забрала с собой, чтобы поужинать) и бокал «Пино Гриджио».

Меня поразило, принимая во внимание ее кипучий энтузиазм, что у Джанет была очень трудная жизнь, которая могла бы оставить чувство горечи. Она рассказывала мне: «Моя мать ненавидела меня. Она говорила: «Ты – уродина, ты никогда ничего не добьешься». Все свое состояние она завещала двум моим братьям, а мне оставила один доллар – и я не стала оспаривать завещание. Мой отец никогда не умел с ней ладить». Отец Джанет был брокером с Уолл-стрит. Он был богат, но все потерял во времена Великой депрессии. «Я – самая удачливая из неудачниц, – говорит Джанет. – Я могла бы стать хорошей актрисой или директором театра, но нигде не задерживалась. Деньги для меня никогда ничего не значили. Я недолго работала в Голливуде в качестве статиста. Танцевала в нескольких кинокартинах, пока всем не стало ясно, что я не умею танцевать». Во время Второй мировой войны она возглавляла офицерский клуб Красного Креста в Риме. Несмотря на свой талант обзаводиться друзьями и смешить людей, в шестьдесят лет Джанет, помогавшая двум дочерям, оказалась на мели. С просьбой помочь найти работу она обратилась к главе жилищного управления Нью-Йорка.

Эва и Йол Халлеры.

NORMAN-MARQUEE PHOTOGRAPHY NEW YORK

Он сказал: «А чем вы можете помочь жилищному управлению?»

«Ничем», – ответила она.

«Вот что я скажу вам, – ответил он. – Я вырос в бедном районе и ничего не понимаю в классической музыке. Не могли бы вы организовать для нас симфонический оркестр?»

Именно этим она и занялась; в тот момент, когда я брала у нее интервью, она все еще продолжала работать с оркестром.

Созданный Джанет оркестр ежегодно дает по пятьдесят бесплатных концертов для жителей Нью-Йорка; он играет в государственных школах, в тюрьмах и городских парках, раз в году выступает в каком-нибудь из престижных городских концертных залов. Вот какой работой занята Джанет в III акте своей жизни! Нередко она разбавляет свой оркестр афроамериканцами, окончившими Музыкальную школу Джуллиарда и вынужденными играть джаз, поскольку считается, что афроамериканцы не умеют или не должны играть классическую музыку. Покойный Макс Роч, знаменитый композитор и ударник, выступавший вместе с этим оркестром, говоря о Джанет, замечал, что «она, больше, чем кто-либо другой в Нью-Йорке, обеспечивает работой афроамериканских, испанских и азиатских исполнителей. Наверное, это единственный оркестр в стране, дающий возможность представителям национальных меньшинств, в том числе чернокожим композиторам и дирижерам, исполнять классическую музыку с симфоническим оркестром».

Джанет относится к себе самой с удивительным чувством юмора и самоиронией. За ланчем она рассказала мне, что всегда старается собрать деньги для оркестра. «Недавно я сказала одному богатому человеку: «Если вы дадите мне необходимую сумму, вам не придется со мной спать». А он ответил: «И сколько вам необходимо?» Несмотря на проблемы со здоровьем и страдания в прошлом, Джанет неплохо себя чувствует оттого, что творит добро.

Мы осознаем, что почти все, из чего состоит окружающий мир, продолжится и после того, как нас не станет. Это приводит в уныние. Я утешаю себя мыслью о том, что, как говорит Залман Шахтер-Шаломи, посвящая нашу старость генеративности, мы «сохраняем» свою жизнь – подобно тому, как сохраняем файлы в компьютере. Накопленный жизненный опыт, обобщение наших провалов и успехов «сохраняются» для других – как наследство, которое надолго переживет наши омертвевшие тела» 3.

Исходя из собственного опыта, могу сказать, что самая действенная и результативная генеративность – та, что зиждется на личной заинтересованности. Например, мне приятно работать с подростками (создавая организации, которые занимаются их проблемами), и у меня неплохо получается. Потому что я живо помню, как трудно было мне в подростковом возрасте, помню, чего мне не хватало, чтобы кто-нибудь меня выслушал, успокоил и помог разобраться в себе. Точно так же меня увлекает работа с организациями вроде той, что создала Эва Энслер: «День победы: пока не прекратится насилие», так как очень многие из знакомых мне женщин, в том числе моя мать, были жертвами насилия. Пусть хотя бы что-то изменится в этом мире! В эту работу я вкладываю душу и сердце. Я не считаю ее благотворительной! Благотворительность, как я ее понимаю, это «страховочная сетка» (федеральные программы вспомоществования малоимущим). Но люди могут запутаться в этой сетке. Настоящая генеративность – это создание трамплинов, а не страховочной сетки.