Дмитрий Федоров - Виктор Тихонов. Жизнь во имя хоккея

В Латвии я со многими хоккеистами приятельствовала, и они мне говорили: «Вот закончим играть, будем тренерами». А я возражала: «Ребята, не заблуждайтесь! Это другая работа, другая профессия – не каждый её выдержит, не каждый имеет задатки».

Ещё будучи хоккеистом, к ней готовился Петя Воробьёв. Всё время что-то записывал. Я с его женой Ниной разговаривала на эту тему. Он не просто хотел – он знал, что после хоккея останется в спорте. Петя всегда в себе сомневался и, я знаю, был очень благодарен Виктору за то, что тот подтянул его в первое звено. Петя был прекрасным центральным нападающим – с ним звено преображалось. Так вот, он всерьёз готовился к тренерской деятельности уже тогда, а большинству было наплевать.

Неслучайно на поминках у Виктора выступали ребята, ставшие впоследствии тренерами, и говорили, что с возрастом переменили свои взгляды на многие хоккейные вещи. Всё правильно – игрок отвечает только за себя, он должен быть готов выполнить то, что ему сказали. Может, конечно, проявить инициативу, а может и не проявлять – это уже другой вопрос. Но тренер отвечает за всех. И это – совсем другой труд.

Плюс организационная работа. Со всеми надо найти общий язык. Если ты игрок, то ты озабочен поиском взаимопонимания со своим звеном, причём – в процессе игры. Отыграли и разошлись – кто выпил, кто закусил, кто чай попил, кому что. А тренер должен за всех решать – кому ремень, кому конфетку. Я так всегда считала и в любом разговоре эту позицию отстаивала. Как и своё убеждение в том, что все советские спортсмены мирового уровня – (даже с юридической точки зрения) профессионалы, а не любители.

Пока я не переехала в Ригу, по телефону практически каждый день говорили с Виктором. То я ему звонила, то он мне – мобильных-то тогда не было, надо было ещё дома застать. Виктор занят – весь в деле. Я потихоньку готовила сотрудников и начальство на работе к тому, что мне придётся уехать к мужу. Но сначала не всё так радужно было – Виктор говорил: «Ужас, что здесь».

Надо было всё перелопачивать, ведь команда была в бедственном положении. Хорошо, что меня тогда там не было – он не отвлекался. Только дело! Ему очень помогал Альфонс Егерс, начальник команды – настоящий латыш, но к русским относился с большим уважением. А Виктора он просто любил. Повезло и с администратором команды по фамилии Салцевич. Был в «Динамо» хороший доктор – Янис Квепс. Сразу сложился коллектив единомышленников.

Очень жалко помощника Виктора – он утонул. Ян Шульберг – здоровый такой парень, отличный специалист. Купался летом, нырнул – и всё. Рост у него – метра два. Когда «Динамо» выигрывало, а я в коридоре проходила, то он меня всегда подбрасывал и ловил.

В общем, опять же – повезло Виктору. Приехал – и сразу такой замечательный коллектив! А ведь мог попасться какой-нибудь подонок, и начались бы трудности. А так они все вместе девять лет проработали. И никогда я не сталкивалась с тем, чтобы кто-то из них сказал: «Виктор не то делает». Они все по-деловому, по-человечески были ему очень преданы. Егерс мог приструнить латышей по своим каналам, если возникала необходимость.

Команда подчинялась министру МВД Латвийской ССР Владимиру Альфредовичу Сея. Это удивительный человек! Когда в Латвии после войны партизанили «лесные братья», он служил оперуполномоченным. На велосипеде объезжал свои участки, а в кармане лежала граната… С ним тоже сложились отличные отношения.

За все годы, что я в Латвии прожила, меня ни разу никто не обидел, не оскорбил – никакого национализма! И друзья остались. Когда Виктор умер, кажется, вся Латвия звонила – выражала соболезнования.

Конечно, Виктору пришлось ребят тасовать, выбирать-перебирать, отчислять. Было, между прочим, и немало парней из талантливых, кто спился. Виктор Хатулев – громадный, шкаф настоящий, очень сильный игрок – был лучшим бомбардиром молодежного чемпионата мира. В итоге спился.

Сначала игроки страдали от пьянства, а потом стали появляться наркотики, но это уже значительно позже. В связи с темой нарушения режима хочу добрым словом вспомнить водителя клубного автобуса. Виктор сменил нескольких, а последним оказался такой сухопарый латыш – Янис, фамилию, к сожалению, не помню. Во-первых, он ребятам никогда никаких бутылок не подвозил, как делали это другие водители (даже в ЦСКА). Во-вторых, заставлял выметать всю шелуху, весь мусор. Так и сказал: «Кто сыпет шелуху от семечек на пол, будет её сам убирать». Навел порядок – чистый красивый автобус, со шторками. В общем, держал игроков в узде. И никакого алкоголя!

А нарушения режима все были на виду. Город ведь небольшой. Да ведь и пили не где-нибудь на кухне, всем надо было в ресторан – девушки туда тянули. Засветились – и сразу звонок! Но не Виктору, а Егерсу или Салцевичу докладывали – мол, сидят там-то ваши ребята, пьянствуют. Так что информация поставлялась отлично. Болельщики команду обожали и переживали за неё.

Каждый год после завершения чемпионата обязательно проходила встреча с командой. Полный дворец собирался! Отчёт о том, как играли, оценка всем игрокам, звеньям. А затем вопросы-ответы. И обязательно концерт – это было просто замечательно!

Виктор ещё ничего мне про Хелмута Балдериса не рассказывал, а я сама увидела, что появился весьма необычный парень. Невероятно видный! И у него были знаменитые папа с мамой. Так их и звали – папа Балдерис и мама. Маму он называл Маруся. Папа Балдерис был водителем – такой тучный. Мама тоже полненькая. По-моему, она подторговывала. У неё всегда можно было приобрести красивую вещь – тогда ведь с этим были проблемы. Она часто что-то мне предлагала: «Татьяна, не хотите костюмчик кримпленовый?». В те времена люди крутились кто как мог.

Балдерисы, конечно, очень гордились своим сыном. А у сына был характер! Честно скажу, не очень хороший. Изначально Хелмут занимался фигурным катанием, поэтому Виктору говорили – переучивай его, хоккеисту так нельзя кататься! А Виктор не стал прислушиваться, оставил всё, как есть. В итоге Балдерис пробился и показал себя.

Хелмут с гонором большим. Оно и понятно – все им восхищались, лучшим называли, на пьедестал возносили. Но Виктор шерстил его хорошенько. Он обижался и отругивался, хотя и выполнял требования тренера. Правда, в Москве прижиться-освоиться он не смог – вернулся в Ригу. Ему здесь сложно было, хотя и Борис Михайлов его уговаривал, и все остальные. Чтобы остался…

Когда говорят, что Виктор забрал всех, кого только можно было в армию призвать, то вот же, есть обратный пример. Хелмут Балдерис, отслужив срочную, ушёл в запас. Так что – не захотел оставаться в ЦСКА – ушёл. Сергей Капустин – то же самое: поиграл в ЦСКА и перешёл в «Спартак». Тогда и забирать-то в армию не надо было, все хоккеисты стремились в ЦСКА, потому что оттуда проще было попасть в сборную СССР. Не силком их тащили, люди сами хотели.