Федор Раззаков - Легенды отечественного хоккея

Место Фирсова в тройке с Викуловым и Харламовым занял столичный динамовец Александр Мальцев. И показал себя великолепно: в скандинавском турне эта тройка забросила 8 шайб, из них 6 (!) было на счету Мальцева. В первом же матче на чемпионате мира против сборной ФРГ эта тройка оказалась самой результативной и забросила в ворота соперников 5 шайб (матч закончился в нашу пользу 11:0). Так что Бобров имел все основания считать, что в споре со скептиками, которые утверждали, что без Фирсова игра тройки поблекнет, он оказался прав. Однако чемпионат мира в Праге мы все равно проиграли: «золото» взяла сборная Чехословакии, а нам досталось «серебро». Как и было обещано нашим хоккеистам, прорабатывать их за эту неудачу никто не стал.

А осенью того же 1972 года состоялась легендарная Суперсерия, в которой советские хоккеисты наконец-то сразились с канадскими профессионалами. Сбылась мечта Тарасова, однако ни его, ни Фирсова на этом празднике, увы, не оказалось. Как известно, ту серию наша сборная проиграла в упорной борьбе: из восьми игр наши ребята выиграли три и в четырех уступили. Некоторые специалисты потом будут утверждать, что результат мог бы быть и иным, будь у руля тренерский тандем Анатолий Тарасов — Аркадий Чернышев и играй на поле Анатолий Фирсов. Послушаем, к примеру, мнение В. Акопяна:

«Команда Чернышева и Тарасова образца 1972 года была ориентирована на ожидавшиеся встречи с игроками НХЛ. Бесспорно, Бобров был достойным тренером, но к тому моменту в течение пяти лет не имел какой-либо тренерской практики в хоккее (он был тренером футбольного ЦСКА. — Ф. Р. ). Вдобавок к этому Бобров не знал, да и не мог знать хоккей Канады в той мере, в какой это требовалось для победы. А именно к победе над профессионалами готовили эту команду Чернышев и особенно Тарасов, питомцы которого составляли основу (14 человек) той сборной. Произошло своего рода «возвращение» Боброва в сборную СССР, но уже в формально ином качестве. Состоялся, на мой взгляд, пусть не фактический, но концептуальный «откат» нашего хоккея к тем временам, когда высшей ценностью считался не коллектив хоккейной команды, а наличие в нем суперзвезд…

Сознательный отказ от Фирсова резко ослабил сборную, хотя, казалось бы, замена его самим Мальцевым могла быть равноценной. К сожалению, новый тренер не понимал (или не хотел понимать?!), что пятерка с Фирсовым во главе являлась выразителем нового построения игры, нового типа хоккея, в который в Канаде «еще не играли». Ключевые функции Фирсова в этом звене больше никто выполнить не мог. Как говорится, в этом наборе исполнителей был только «штучный товар». Бобров же, механически заменив Фирсова Мальцевым и разрушив тактическую схему нового типа, посчитал свою задачу решенной…

Бобров просто не понимал суть системы форварды — хавбеки — стоппер. Будучи великим игроком прошлого и оставшись, по сути, игроком уже в тренерском качестве, он по-прежнему все воспринимал на уровне интуитивном, чувственном (нравится — не нравится, хочу — не хочу, могу — не могу), но никак и никогда аналитически осознанно. А поразмыслив, можно было понять, что Викулов с Фирсовым играли неразрывно уже семь лет, а с Мальцевым Викулов не играл никогда (так, эпизодами в сборной). Что Викулов с Харламовым вылезли из одной «тарасовской люльки», где проповедуется коллективный хоккей «самопожертвования». А Мальцев, которому всего-то 23, уже привык к роли премьера в своем «Динамо», требующей обслуживания. Викулов с Харламовым, опять же в силу своего воспитания, к этому «обслуживанию» были готовы, но не в ущерб самим себе, то есть команде и игре. Готовы только на основе взаимности. Внутри звена получался концептуальный разлад, разнобой. Отсутствовали внутреннее единодушие и единомыслие, хотя как люди и игроки спортсмены не имели друг к другу претензий…»

А что же Фирсов?

В самом конце 1972 года он имел шанс уехать играть в Канаду, в НХЛ. Каким образом? Вот его собственный рассказ:

«Под новый 1973 год вместе с молодежной командой ЦСКА в качестве консультанта я приехал в Канаду. И в Монреале, буквально в конспиративных условиях, с глазу на глаз, на улице и состоялась моя встреча с представителем «Монреаль Канадиенс». На предмет игры за них. По поводу денег я сразу отрезал — ничего мне не нужно, обеспечьте только прожиточный минимум. Главным для меня с Тарасовым были не доллары. Хотелось посмотреть, изучить кухню НХЛ изнутри. Я сказал тому представителю: «Направьте три письма: в Совмин, в Спорткомитет и в ЦК ВЛКСМ Евгению Тяжельникову. Если они разрешат, приеду». Почему нет? Видимо, в НХЛ трудно что-либо скрыть, и помимо «Монреаля» сразу пришли письма из «Бостона», если память не подводит, и «Ванкувера». Что тут у нас началось! Мгновенно я превратился чуть ли не во врага народа. Затаскали по высоким инстанциям. Один генерал, помню, целый час меня прорабатывал, ежеминутно повторяя: «Ну, ты понял?» Я понял, что ему приказали с Фирсовым разобраться, а что такого Фирсов натворил, тот генерал и сам толком не разобрал. И только Тяжельников, с которым я дружил, объяснил мне все по-человечески: «Ну нельзя, Толя. Просто нельзя». Вскоре я окончательно распрощался с хоккеем.

Не обидно ли было, что не попал в Канаду? Горечи никакой, поверьте, не было. Напротив, горжусь тем, что с моим участием советская сборная не имела себе равных во всем мире почти 10 лет подряд…»

В сезоне 1970/1971 среди лучших бомбардиров его фамилии не оказалось. Но в следующем сезоне он вновь вернулся в список: забросил 28 шайб, в сезоне 1972/1973 — 33 шайбы. После чего Фирсов повесил коньки на гвоздь, уйдя со льда героем, установившим два суперрекорда: забросил 345 шайб в 474 матчах чемпионата страны и 66 голов в 67 играх на мировых первенствах и Олимпиадах.

В 1973 году свет увидела книга Фирсова «Зажечь победы свет», работать над которой спортсмену помогал журналист Олег Спасский.

Фирсов перешел на тренерскую работу — после стажировки в Польше стал помощником Тарасова в ЦСКА (и поступил в МОГИФК). А в 1976–1977 годах Фирсов тренировал юношескую сборную СССР, которая под его руководством стала 3-м призером чемпионата Европы среди юниоров. Однако в 1977 году к руководству ЦСКА пришел Виктор Тихонов, с которым Фирсову не суждено было сработаться на тренерском мостике. И его перевели на административную должность.

В 1987 году Фирсов демобилизовался из армии и Кировский райком комсомола города Москвы предложил ему заняться тренерской работой с детьми в Экспериментальном молодежном объединение «Кировец». Его директор В. Миляев предложил Фирсову должность старшего тренера объединения по спорту. Затем его выдвинули в народные депутаты СССР. После этого свою деятельность в «Кировце» бывший хоккекист забросил, сосредоточившись на работе с электоратом. Однако многие тогда считали, что Фирсов, будучи порядочным человеком, иногда заблуждался в своих политических пристрастиях. Впрочем, кто тогда не заблуждался — страна стремительно шла к своему развалу.