Валерий Лобановский - Бесконечный матч

О том, как восприняли и воспринимают наши методы игроки, во многом рассказано в следующей главе – о киевском «Динамо», там же – о некоторых успехах 1974 и 1975 годов.

Были ли проблемы и неудачи? Без них, как и в любом другом серьезном деле, не обойтись. Год 1976-й, к примеру…

События тогда развивались следующим образом. После возвращения с Олимпиады в Монреале, после короткого отдыха в Ялте, перед осенним чемпионатом Советского Союза мы с Базилевичем приняли решение расстаться с двумя футболистами – крайними защитниками Владимиром Трошкиным и Виктором Матвиенко.

Предельный возраст – понятие относительное. Футболист должен быть использован в составе до тех пор, пока он полезен. Это паше тренерское кредо, и мы вправе, руководствуясь чисто спортивными мотивами – и только ими, – решать вопрос о пребывании в команде того или иного футболиста.

Время меняет людей. Я не исключение. Теперь я хорошо понимаю некоторый экстремизм нашего решения, во многом ошибочного, ибо сложившаяся ситуация (на Олимпиаду мы ехали только побеждать, а «взяли» лишь бронзу, начисто проиграли первую половину сезона) совершенно не требовала принимать такие меры, в результате которых два игрока сборной оказались внезапно не только вне сборной, но и вне клуба. Наверное, вполне возможен был вариант перевода обоих футболистов на какой-то период в дублирующий, к примеру, состав.

Эта ошибка стала завершающей в цепи многих, совершенных и нами, и футболистами.

Вольтова дуга замкнулась.

Вечернюю тренировку в воскресенье (за два дня до очередного календарного матча с «Днепром» в Киеве) команда проводила без Трошкина и Матвиенко. А на следующий день в полном составе явилась утром в республиканский спорткомитет. Футболисты заявили, что не желают больше с нами работать, и уехали на базу в Конча-Заспу продолжать подготовку к встрече с днепропетровцами, предупредив, что если мы там появимся, то они уедут. «Готовиться, – сказали они, – мы будем сами. Сами будем определять состав, решать, как играть, и отвечать за результат».

Ультиматум игроков – иным словом происшедшее не назовешь – оказал воздействие, и впервые за последние два с половиной года во время матча с «Днепром» нас с Олегом не было не только в раздевалке, но и на стадионе. Впервые на киевском стадионе были убраны стоявшие возле поля скамейки, на которых во время игры обычно сидят запасные, тренеры, врачи. Убраны, надо полагать, для того, чтобы зрители не обнаружили отсутствия тренеров и не подумали, что в команде что-то неладное происходит.

Этот матч (он был проигран 1:3) мы с Базилевичем смотрели дома по телевизору. Переживали так, словно сидели на скамейке, обменивались по обыкновению репликами, совершенно забыв о том дурацком положении, в котором оказались. Едва прозвучал сигнал на перерыв, я рефлекторно встал, чтобы идти в раздевалку, и… все вспомнил.

До матча и в последующие за ним дни состоялась серия собраний, совещаний, призванных каким-то образом урегулировать конфликт, «спустить» его на тормозах, примирить «стороны». На одном из таких собраний – шестичасовом – мы услышали в свой адрес все, что думали о нас футболисты, и высказались сами. На другом – более коротком – был объявлен целый ряд решений и оргвыводов. Мы, например, с Базилевичем, а также Мунтян получили партийные взыскания. Условной дисквалификации подверглись Трошкин, Звягинцев, Матвиенко, Мунтян. Многие игроки получили выговоры и строгие выговоры. В таком состоянии команда не могла быть отправлена на запланированный турнир в Испанию, в котором вместо нее выступил ЦСКА.

Возобновились совместные тренировки.

Конфликт. Там, где его не ждали. Но там, где, как выяснилось, он давно назревал.

Мы пришли в серьезную и популярную команду с новой идеей подготовки по программе, создаваемой на научной основе, что, на наш взгляд, при достаточной работе давало возможность футболистам приобрести наивысшую форму к определенному периоду времени – ответственным соревнованиям. Все время быть в отличной форме невозможно, и программа наша предусматривала спады, приходившиеся на отрезки времени, связанные либо с перерывом в соревнованиях, либо с матчами, не имевшими для команды сверхважного значения. Программа, казалось, предусматривала все…

Вполне естественно, новую идею приняли в клубе не все футболисты сразу. Нам пришлось объяснять, доказывать, убеждать и – ждать результатов, которые (и только они!) могли бы развеять сомнения скептически настроенных игроков. И результаты – причем весьма неплохие – появились. Как итог совместных усилий.

Хочу подчеркнуть последнюю фразу, поскольку в ней в немалой степени кроется разгадка причин конфликта.

Все ждали от нас новых успехов в 1976 году. Сначала – в розыгрыше Кубка европейских чемпионов, где в четвертьфинале мы проиграли французскому «Сент-Этьенну» (2:0, 0:3). Затем – в чемпионате Европы, где сборная, состоявшая в основном из киевлян, уступила на пути в финал чехословацкой команде (0:2, 2:2). И наконец, на Олимпиаде, где нас остановили олимпийцы ГДР (0:2).

Не было успехов. Были поражения. Поражения порой без острой борьбы, без игры, которой были бы отданы все силы.

Почему?

Тогда мы рассуждали следующим образом: «Программа предусматривает лишь раскрытие функциональных возможностей футболиста, а помимо программы есть еще масса вещей, необходимых игроку для наиболее полного проявления этих возможностей, – самоотверженность, смелость, риск, воля, мужество. К сожалению, некоторые игроки качеств этих не проявили. Программа дает результат только тогда, когда подкреплена настойчивостью футболистов, их ответственным, профессиональным отношением к делу, упорными тренировками сверх программы по совершенствованию технических навыков».

С точки зрения футболистов ответ на это «почему?» звучал примерно так: «Потому что мы, не успев как следует восстановиться после прошлогоднего сезона, стали выполнять огромный объем нагрузок с самого начала, с подготовки в Болгарии в условиях среднегорья. Накапливалась усталость от бесконечных перелетов, от постоянных интенсивных тренировок».

На собрании – том, другом, – игроки высказали свои претензии по подготовке, не углубляясь в теоретические тонкости (из-за отсутствия серьезных знаний по этим вопросам), но основываясь на собственном самочувствии, физическом состоянии, опыте.

Нет, на мой взгляд, смысла вдаваться в расшифровку претензий. Необходимо заострить внимание на том, почему же все-таки не была реализована программа-76.

Мы с самого начала своего пребывания в киевском «Динамо» решили отказаться от слова «эксперимент», полагая, что в такой команде ставить эксперимент неразумно. Эксперимент имел место в командах, в которых мы работали до этого, «Днепре» и «Шахтере». Здесь же нужны были прежде всего высокие конкретные результаты.