Ольга Ена - Книга вместо ужина

массовая доля мясного фарша к массе пельменя не меньше 50%;

толщина теста максимум 2 мм, а иначе это просто кусок галушки с горошиной фарша внутри;

массовая доля соли не более 1,7%;

массовая доля белка в продукте – 8,5–9%;

массовая доля белка в начинке – 12%;

массовая доля жира в продукте – 9–15%;

массовая доля жира в начинке – 13–20%.

Добавлений солей фосфора – не выше нормы, они служат своего рода влагоудерживателем для сочности начинки. Никаких консервантов (вроде сорбиновой и бензойной кислот) и опасных антибиотиков, уничтожающих патогенную микрофлору. Самих патогенных микроорганизмов, включая сальмонеллу и листерию – тоже, конечно, 0%.

“А что плохого в антибиотиках, они же болезни убивают?” – возможно, спросил бы любитель пельменей.

Антибиотики в пище – это реальная пороховая бочка, на которой сидит 90% населения планеты, потому что без них сейчас не обходится ни одно промышленное пищевое производство. В итоге вообще не контролируется воздействие на жизнь вроде бы незапрещенных технологий. Сколько человек получил лекарств, съев свой обед и ужин? Не подсчитаешь. А если добавить к этому десятки цветных таблеток в год от любого чиха? В итоге организм настолько привыкает к антибиотикам, что ему для лечения даже самых простых болезней требуются все более мощные лекарства; а к этим лекарствам, кстати, быстро привыкают мутирующие штаммы, становясь почти всеядными.

Кроме того, антибиотики бьют по важным органам и иммунной системе. Например, тетрациклин, который находят в молоке, провоцирует дисбактериоз, аллергии, грибковые инфекции, расстройство кишечника и деформацию слизистых, по сути, широко открывая ворота для патогенов: заходите, мы уже поели – теперь ешьте нас!

И это только то, что видят микробиологи. Свое слово еще не сказали генетики, и человек понятия не имеет, как такое содержание антибиотиков в пище скажется в будущих поколениях – на правнуках и праправнуках. Алиса вздрогнула, слишком живо представив себе потомка симпатичного пельменепоедателя в XXIII веке, у которого клешни вместо рук, а на голове растут рожки.

Наблюдательная Алиса обратила внимание, что в тележке среднестатистического покупателя супермаркета зачастую может перекатываться до трех палок с разными этикетками: “московская”, “сервелат”, “салями”. Красивая, яркая, вкусная! Но часто ли мы думаем о ней, как о финальной стадии длиннющего химического процесса? Нет! А подумать есть о чем.

О гуманности и моральной стороне вопроса говорить здесь не будем – все знают, какими кровавыми могут быть войны между вегетарианцами и мясоедами. Решение “есть или не есть” каждый принимает самостоятельно.

Дальше – осторожно! Всем вегетарианцам лучше прикрыть глаза, потому что сейчас будет больно. И не только глазам.

Появлению “сервелата” или “московской” предшествует многоуровневый, лишенный всякой эмпатии процесс. Итак, сначала эта колбаса была живым существом – коровой или свинкой – и жевала отнюдь не самую здоровую пищу. Скорее всего, животные находились в практически обездвиженном состоянии и искусственно раскармливались. На мясокомбинатах оптимизируют выход продукта, поэтому в ход идет все, и фарш состоит не только из мяса и жира, а еще из немалого количества субпродуктов. Потом к фаршу добавляют гидрогенизированные растительные жиры, стабилизаторы, сильные консерванты (предотвращающие, простите за прозу, гниение), красители, обработанная химией соя и огромные порции соли. И напоследок: такие колбасы зачастую слишком жирные, поэтому именно они при чрезмерном употреблении на завтрак, обед и ужин становятся причиной повышенного холестерина, а соль и специи – обострения язв и прочих проблем с желудочно-кишечным трактом.

Все следующее утро Алиса моталась по домашним делам, а когда пришло время встречи с клиентом (”Ура, я продала свою первую консультацию!” – почти пела она себе под нос), почувствовала себя такой уставшей, что решила вызвать такси.

По брусчатке, рискуя оставить на ней обшарпанные остатки собственного достоинства, трясся автомобиль. Она вскинула руку, и “фордик” вильнул, кашлянул и галантно притормозил у ног Алисы. Улыбчивый веснушчатый водитель обернулся, приветливо спросил куда ехать и смущенно пояснил причину “астмы” своего автомобильчика:

– Купил подержанный автомобиль с рук, но берегу, никакой гадости в него не заливаю. Так что пыхтит, но прекрасно выручает.

Алисе не очень-то верилось в соблюдение машинкой ЗОЖ, но она не спорила, водитель бы очень приятный, и ненавязчивый запах бензина в салоне расслаблял, не раздражая.

– Вы замечали, что машины такие же, как их водители?

– Собаки тоже на своих хозяев похожи! – Алисе не очень хотелось болтать, но водитель Антон был приветлив, обижать не хотелось. – Вы, наверное, и за пассажирами своими наблюдаете? Характер, привычки… Вот мы с вами разговариваем, а бывают, наверное, молчуны.

– Есть у меня постоянный клиент. Я вечерами курсирую по району, где он работает и подъезжаю, когда звонит. Приятный такой парень и очень тихий, самый тихий из моих пассажиров. Сядет, ноутбук раскроет и что-то там стучит. Ни слова до своего подъезда. И так всегда. А на днях подвез одного, тоже молчал, но после него у меня до сих пор спина болит.

– Вы его на спине везли? – изумилась Алиса.

– Да, представьте! Не смейтесь, я не шучу. Вызвали меня к ночному клубу, у него на первом этаже огромный ресторан, на втором – игровой зал. Да вы, наверное, в нем не были никогда, там не очень симпатичный контингент собирается. Люди богатые, но малоприятные: приходят, много играют, много едят и нажираются, простите, в стельку. Так вот, часа в два ночи я еду по адресу этого клуба. Вываливается из ресторана такой здоровенный плохо соображающий мешок со взлохмаченными волосами. Но в хорошем костюме. Галстук набок, ширинка, простите, расстегнута. Терпеть не могу таких возить, после них пару раз машину на мойку гонял, салон чистил…

Короче, таксисту Антону в тот злополучный вечер не повезло. Пьяный парень улегся на заднее сиденье и собрался захрапеть. “Эй, подождите, куда вам ехать?” “П-п-пушкина, ик!” А Пушкиных в городе три – проспект, улица и переулок. А он мычит что-то непонятное и все норовит завалиться на сиденье. Тронулся Антон по дороге, а сам его расспрашивает: какой район, может, магазин там крупный есть? Надо бы высадить, но Антон водитель совестливый. Наконец, вспомнил пассажир, что живет в “круглом” доме.