Татьяна Любецкая - Контрапункт

Он сейчас уже не помнит, с кем она тогда сражалась, только помнит, что это было что-то ужасное – соперницы все время падали. Лишь только раздавалась команда «К бою!», а иногда и до того, обе бросались в атаку, сталкивались и падали. И так весь бой. Куда девалась тихая, робкая Эмма? Она вся дрожала от боевой ярости, и в конце концов ее соперница, неловко заслоняясь клинком, стала пятиться.

Тот бой был ее рождением как фехтовальщицы – Виталий Андреевич это сразу понял. Он так и сказал ей тогда: «Из тебя выйдет настоящий боец, ты метишь в чемпионы».

Еще не успев обзавестись достаточно разнообразным набором приемов, техникой и фехтовальным лоском, она так и рвалась разнести всех фехтовальных примадонн. Казалось, один их вид приводит ее в ярость.

«Виталий Андреевич с первых же занятий заронил во мне мысль о завоевании самых больших фехтовальных побед, и в конце концов это уже было моей мечтой, нет, навязчивой идеей – стать чемпионкой мира, – вспоминает Эмма Корнеевна. – И позднее, когда я приблизилась к сборной страны, он уже без конца твердил мне, что я должна, непременно должна стать сильнейшей в мире.

Но дело, конечно, не только в моей страсти к чемпионству. Раньше я всегда придавала огромное значение чужому мнению, теперь же стала от этого свободна. Мне вдруг стало совершенно безразлично, что обо мне подумают другие. Я вполне доверяла теперь себе. И Виталий Андреевич постоянно исподволь укреплял во мне эту уверенность. Ведь он уже тогда был довольно известным тренером, писал статьи, книги и при этом – о чудо! – разговаривал со мной как с равной, то есть я была для него личностью.

Общение с Виталием Андреевичем так расширило мой кругозор, что поначалу у меня просто голова кружилась от обилия информации и впечатлений. Раньше я увлекалась по-настоящему, пожалуй, только музыкой, оперой; Виталий Андреевич открыл мне живопись, поэзию, он познакомил меня с Уолтом Уитменом, Пушкиным, Блоком…»

Эмма быстро, с наслаждением и жадностью спешащего в чемпионы набиралась фехтовального мастерства и вскоре – уже через год – была включена в кандидаты сборной команды Советского Союза. Поначалу ее боевая агрессия носила дикий, неосознанный характер, еще не обретя той технической отточенности и завершенности, что придут потом, когда она станет сильнейшей в мире и когда большинство соперниц будут просто физически бояться ее стремительных, пронзительных флешей и острия ее клинка, безошибочно и точно находящего свою цель. Но больше всего от нее доставалось иностранкам, ибо она обычно невероятно прибавляла в международных состязаниях; они же, не имея возможности хорошенько изучить ее манеру боя, терялись от этого страстного напора – побеждать!

Она подавляла их морально уже в самом начале поединка, грозно сверкая из-под маски черными углями глаз и вызывающе щелкая клинком по оружию «жертвы».

Рассказывают, что, впервые поехав на чемпионат мира в Рим запасной (в 1955 году), маленькая смуглая скромница Эмма вернулась с него сильнейшим бойцом нашей сборной… Когда в первой же командной встрече чемпионата одна из советских фехтовальщиц (Плеханова) стала проигрывать бои, Ефимова не смогла усидеть в запасе и, подойдя к руководству, решительно заявила: «Ставьте меня, я буду выигрывать». Это был явный риск – ставить на ответственные матчи «необстрелянную», неопытную Эмму. Но в ее словах было столько уверенности, что тренеры рискнули, и с того момента она больше не присела на скамейку запасных. Во всех встречах она не проиграла, кажется, ни одного боя, буквально разгромив всех фехтовальных примадонн – лишь помост дрожал под ее флешь-атаками. Вот тогда-то итальянские корреспонденты и прозвали ее «грозой чемпионок». Правда, она не сразу освоилась с этой необычной для нее – первой – ролью, но роль равной среди равных была ей уже по плечу. И от этого ей все время хотелось широко улыбаться. Кстати, улыбка ей очень шла, и это импонировало учуявшим в ней сенсацию репортерам. В результате многие газеты мира украсил в те дни снимок: из-под приподнятого козырька белой маски сверкала белозубая улыбка новой «звезды».

…Развернув в то утро свежий номер газеты «Советский спорт» и причитав о «грозе», Борис Андреевич был несказанно рад успеху брата. Ведь брат – Борис Андреевич был об этом прекрасно осведомлен – немало надежд связывал с этой ученицей. И если для кого-либо, думал он, вспышка «грозы» и была неожиданностью, то уж, во всяком случае, не для них с братом…

Борис Андреевич был знаком с Эммой, и его всегда поражала в ней эта удивительная смесь великой застенчивости с какой-то веселой и непонятно откуда вдруг бравшейся «агрессией». Бывало, брат приведет ее к ним в гости, она забьется в угол и лишь глазами исподлобья сверкает. А то вдруг, словно вырвавшись из плена, кинется в спор и не успокаивается до тех пор, пока противник не запросит пощады. «С Виталием, впрочем, это ей не удавалось никогда, – думал Борис Андреевич. – С ним это вообще редко кому удавалось…»

После дебюта в Риме была сенсационная победа наших девушек в Лондоне – они впервые стали тогда чемпионками мира в команде. И вновь газеты превознесли тогда «грозу чемпионок»…

А через месяц после Лондона – Мельбурн.

Но в Мельбурне не было «грозы». «Была жуткая усталость, – вспоминает Ефимова, – и бои, которые, казалось, раньше было так легко выигрывать, теперь оборачивались какими-то непостижимыми загадками».

Сквозь ткань ее поединков зримо проступало пресыщение и безразличие, и в этой «доброте» к противнику трудно было узнать Ефимову.

Специалисты только руками разводили: как могло случиться, что триумфаторы Лондона совершенно «завяли» через месяц в Мельбурне?

Но, с точки зрения Ефимовой, причина неудачи крылась как раз в недавнем триумфе на чемпионате мира: «В Лондоне мы были на таком подъеме, на какой, я думаю, никакая команда не способна каждый месяц. Кстати, до чемпионата мы даже толком не знали, будем выступать на Олимпиаде или нет. А когда выяснилось, что выступаем, взлет был уже позади, и Олимпиада пришлась на спад…»

Следующий взлет Ефимовой – теперь уже в личном турнире чемпионата мира – состоялся в 1958 году в Филадельфии.

В финал чемпионата вошли из советских фехтовальщиц трое: Растворова, Забелина и Ефимова.

Растворова и Ефимова уверенно выиграли у всех иностранок и у Забелиной, так что бой между ними – их первый финальный бой – и решил судьбу золотой медали.

Этот поединок Аркадьев помнит так, точно он состоялся вчера: «Эмма все время делала свою коронную флешь с батманом*. Валя же постоянно колола навстречу. И так все фразы боя. Словом, Эмма эффектно и чисто выигрывала, но судья почему-то присуждал все уколы ей. Это было что-то фантастическое. Валя Растворова была, бесспорно, сильной фехтовальщицей, но в том бою она явно уступала Эмме».