Анатолий Алексеев - Система АГИМ: путь к точности

Что же касается мыслительного компонента ее ОБС, то он здесь выполнял завершающую, управляющую роль и действовал подобно рулю в автомашине, которая во всех отношениях уже готова начать движение.

Самую существенную помощь система АГИМ оказала в совершенствовании техники выполнения прыжков. Сначала Оля научилась «переводить мысли в мышцы», то есть идеомоторно пропускать образ предстоящего движения через исполняющую часть своего организма, что уже значительно повысило качество выполняемых прыжков по сравнению с их прежним качеством, когда использовался «метод проб и ошибок».

Затем была подключена гипноидеомоторика, для реализации которой мною в присутствии тренера проводилось гипнотическое внушение. Оставаясь в гипнотическом состоянии, Оля переводила образы высококачественных движений в свои мышцы, что в еще большей степени повысило точность и стабильность прыжков. Со временем, после того как спортсменка овладела самогипнозом по методу психомышечной тренировки (ПМТ), она начала сама погружать себя в дремотное, гипноидное состояние, остающееся под контролем сознания, и, таким образом освободившись от необходимости пользоваться моим гипнотическим внушением, научилась совершенно самостоятельно проводить аутогипноидеомоторную подготовку уже в точном и полном значении этого слова.

Окончательный вариант ритуала поведения Оли на соревнованиях стал следующим:

1. Разминка с выходом на конкретные физические качества во всех мышечных группах.

2. Обретение хорошего – праздничного улыбчивого настроения.

3. После каждого прыжка самопогружение за счет ПМТ в гипноидное состояние, что позволяло за несколько минут восстанавливать силы и создавать ощущение «нервно-психической свежести».

4. В течение последней минуты такого самогипнотического отдыха начиналось гипноидеомоторное пропускание через весь организм мысленного образа предстоящего прыжка. Сначала 1 – 2 раза в замедленном темпе, чтобы предельно точно представить будущий прыжок в его идеальном варианте, затем 1 – 2 раза в слегка ускоренном темпе и в конце такой минутной аутогипноидеомоторной подготовки – в темпе, который требуется при реальном выполнении прыжка. Причем внимание каждый раз специально фиксировалось на предельно точном выполнении самого главного – опорного элемента в предстоящем прыжке.

5. «Пропитка» организма идеальным вариантом прыжка, а также чувством высокой уверенности и праздничности приводила к тому, что Оля невольно переходила из гипнотического дремотного состояния в состояние активного бодрствования, в состояние нужной мобилизованности. После этого она вставала, проделывала небольшую физическую разминку и по вызову судей поднималась на трамплин.

6. Стоя в исходном положении, закрыв глаза, еще раз «видела» опорный элемент предстоящего прыжка в его идеальном варианте, затем открывала глаза, улыбалась судьям и всем зрителям и начинала движение – уверенно, легко, раскованно, красиво.

Аккуратное соблюдение от прыжка к прыжку пунктов данного ритуала стало для Оли надежной опорой на Играх в Монреале. Дело в том, что на Олимпиаду ее послали одну, без Евгении Михайловны. Более того, Олю на время Игр передали другому тренеру, очень знающему и многоопытному, но такая передача непосредственно перед Олимпиадой – это почти то же самое, что заменить партнера в парном фигурном катании на коньках за две недели до ответственнейшего старта. Кроме того, у этого тренера была своя ученица, поглощавшая все его внимание, так как на нее, чемпионку мира тех лет, имевшую, пожалуй, самую сложную программу прыжков, «вожди от спорта» еще в Москве возложили тягчайший груз ответственности, обязав привести с Олимпиады две золотые медали – за прыжки с трамплина и с 10-метровой вышки. Этим «вожди», в силу своей психологической неграмотности, страшно навредили этой несомненно талантливой спортсменке, ибо крайне трудно выступить успешно, находясь под прессом столь огромных требований, когда давит страх, что эти требования не удастся выполнить. В результате ее выступление было более, чем неудачным. А ведь это – настоящая трагедия и для спортсменки и для ее тренера.

Таким образом Оля на Олимпиаде оказалась, в сущности, предоставленной самой себе. И тем не менее она выступила вполне достойно, даже несмотря на то, что перед каждым прыжком советских спортсменов американская и канадская «торсида» устраивала буквально «кошачий концерт», прибегая к самым различным шумовым воздействиям, чтобы помешать, сбить со стартового настроя наших олимпийцев.

Правда, предвидя сложную обстановку на Олимпиаде (на предыдущей в Мюнхене арабские террористы, как известно, расстреляли спортсменов Израиля), я вручил Оле перед ее отъездом из Москвы плотно запечатанный конверт с указанием вскрыть его только вечером накануне дня соревнований. Выполнив это указание, Оля потом рассказывала мне, что после прочтения письма она как бы услышала мой голос и ехала состязаться совершенно спокойной, будто бы на обычную тренировку, в то время как ее подруги были весьма напряженными и даже бледными от волнения.

Все же я считаю, что главным помощником Оли в ее выступлении на Олимпиаде стало не письмо, а система АГИМ, к тому времени освоенная спортсменкой достаточно хорошо. Как бы там ни было, Оля в своем виде – в прыжках с трехметрового трамплина – показала наилучший результат среди всех остальных участниц советской команды и, заняв в итоге призовое шестое место, внесла в актив сборной СССР пусть только одно, но всегда очень ценное олимпийское очко. Основа же ее успеха – высокая самостоятельность!

Приведу еще пример, где элемент «ауто», говорящий о высокой самостоятельности спортсмена, помог решить задачу успешной психической готовности к соревнованиям. Речь пойдет о юном теннисисте Мише Беккере.

Папа и мама Миши – мастера спорта по теннису, имеющие опыт тренерской работы. Естественно, что ракетка в руках Миши оказалась, когда ему было около пяти лет. Но когда мальчику пошел четырнадцатый год, родители пришли к выводу, что существенным тормозом для дальнейшего совершенствования игры сына является его психическое состояние во время соревнований. И обратились ко мне.

Я попросил показать Мишу во время какого-либо соревнования. Ведь именно в процессе соперничества на корте у теннисистов наиболее отчетливо выявляются все сильные, а главное – слабые стороны. В ноябре 2000 года мама Миши отвезла меня в теннисный центр в Жуковке, где шли, не помню уж, какие-то соревнования. И я увидел невысокого подростка, весьма зажатого, сурового, даже насупленного, легко раздражавшегося при малейших неудачах, нередко с досадой бьющего ракеткой об пол и даже спорящего с судьей. То есть я увидел весь «букет» отрицательных качеств в поведении, которые нередко встречаются как у начинающих теннисистов, так даже и у тех, кто уже взошел на вершины теннисного мастерства.