Эдди Ирвайн - Зеленый на красном

Я предстал перед стюартами и был оштрафован, представьте себе, на 5000 долларов. Непостоянство, проявляемое представителями ФИА, руководящим спортивным органом, служит типичным примером сложившейся в то время системы. Неделей ранее в течение Гран При Монако Рене Арну сошло с рук то, что он мешал лидерам обогнать его на круг. Я сражался за позицию, меня на круг не обгоняли; Арну же испортил гонку шедшему на втором месте вслед за Айртоном Сенной Алену Просту, привезя тому десять секунд на пяти кругах. Арну едва ли получил даже выговор, я же был оштрафован на сумму, которой у меня не было.

На самом деле я зарабатывал себе на жизнь тем, что покупал и продавал дорожные автомобили. Мальборо просило меня оставить этот бизнес; однажды я чуть не опоздал на гонку из-за того, что продал машину потенциальному покупателю по пути на автодром! Мальборо аргументировало свою просьбу тем, что они предоставили мне место в болиде, на бортах болида и на комбинезоне пустые места, и я должен был подыскать спонсора. Большинство гонщиков умудрялось где-то достать денег, я же не мог найти ничего. Я в самом деле пытался — правда, должен признать, не особенно сильно — но проблема заключалась в том, что у меня не было связей.

Из Формулы Форд я сразу попал в структуру Мальборо. Мне конечно пытались помочь, например, Дэвид Марри, проживавший в Дублине представитель Филип Морриса, но в конце концов, разве кто-нибудь захочет спонсировать человека из Северной Ирландии?

Множество людей верило в то, что у меня куча денег; некоторые даже считали, что я зарабатываю 40–50 000 фунтов стерлингов в год!

Еще мне помогал Гектор Лестер, агент по недвижимости, одолживший мне свой автомобиль на фестиваль Формулы Форд в далеком 1985 году, мне оказывал поддержку и Ян Адамсон, приятель отца. Он, будучи доктором из Конлига, нашей местной деревеньки, написал удачную книжку, и давал мне процент от заработанного гонорара. Вот и вся моя помощь. Были еще один или два бизнесмена, обещавших свое благорасположение, но деньги от них так и не поступили. Я только и слышал «в следующем году, в следующем году».

Сезон 1989 года оказался катастрофой. Я единственный раз финишировал на подиуме, но, по крайней мере, набрал побольше очков, нежели Лехто, пусть даже в итоге я оказался на девятом месте, а он на тринадцатом. Лехто, будучи тестером Феррари, перешел в Формулу 1 с командой Оникс, а я завис в воздухе. Затем мне позвонил Эдди Джордан.

В 1989 году Алези принес Джордан Рейнарду победу, и мы быстро заключили сделку, означавшую, что теперь я буду расхаживать в желтых цветах Кэмел, нежели в бело-красных от Мальборо. Как обычно, Эдди был полон грандиозных идей. Всего у него должно было быть три гонщика: я, Хайнц-Харальд Френтцен и Эмануэлле Наспетти. Френтцен был достаточно юн, и к тому же он ухаживал за Кориной Бетч, ставшей впоследствии супругой Михаэля Шумахера. А Наспетти оказался прекрасным парнем; я получил большое удовольствие от совместного с ним с ним времяпрепровождения. По крайней мере, это немного скрасило унылое начало сезона 1990 года.

В первых четырех гонках я набрал всего одно очко. Перед пятым этапом мы отправились на тесты в Монцу, и я опробовал машину с усовершенствованной передней частью, которая значительно улучшила поведение болида, и чем жестче мы ее делали, тем быстрее я ехал. В Монце я финишировал вторым, в следующей гонке — четвертым, а в Хоккенхайме одержал победу. Начиная с Монцы, я набрал больше очков, чем кто-либо другой, но фора, данная в начале сезона, оказалась слишком велика.

В итоге я занял третье место, что, учитывая все обстоятельства, было совсем неплохо, поскольку Рейнарду было трудно состязаться с Лолой, которую Эрик Кома привел к титулу, практически не напрягаясь. Когда в распоряжении гонщика оказывается слабый болид, от него мало что зависит. Единственное, что мне оставалось, это победить своих напарников по команде, и получить как можно больше удовольствия. Я умудрился поймать обоих зайцев.

Я жил в Оксфорде, в здании, лучшим описанием которого служило бы определение «крысиная нора». Эмануэлле, чьи родители были достаточно состоятельны, снимал апартаменты в стиле пентхауз, и периодически, когда он уезжал из страны, отдавал их в мое распоряжение, что было очень мило с его стороны, тем более, что он знал, чем я там буду заниматься.

Однажды мы вместе поехали в Японию на гонку спортпрототипов. Эта поездка была организована Эдди Джорданом, и, естественно, была для него еще одним способом заработать денег. Мы с Наспетти остановились в отеле и решили почудить. Эммануэлле включил на ТВ порноканал и решил, что хочет массаж. Для меня это было внове, и я спросил, что он будет делать, если массажисткой окажется старая толстая тетка. Он уверял меня, что она будет милой девушкой. Я ответил, что впущу ее, а потом сделаю ноги. Раздался стук в дверь. Я открыл, и в комнату вошла 80-летняя старуха. Я попытался как можно быстрее выскочить, но Наспетти, будучи наготове, втащил меня обратно. Бедная женщина стояла в растерянности и не могла понять, что происходит: по телевизору порно, а пара чудиков пытаются просочиться сквозь дверь.

Наспетти так и не дал мне уйти. Он вызвонил еще одну массажистку и пристроил меня к ней. Так мы оказались в довольно забавном положении — получали массаж, в то время как фоном служили звуки порнофильмов, доносившиеся из соседней комнаты, а эти две старые женщины продолжали делать свое дело. Очевидно, они относились к происходящему на полном серьезе, мы же потом животики надорвали.

Парень из рекламного агентства, работавшего с нашей командой, пригласил нас в один из клубов Токио, где, по его словам, мы могли бы получить правильный массаж. Не со старушками. Я был достаточно наивен и сказал, что мне это не интересно. Наспетти вызвался идти первым. Пришла его массажистка — она не была старой, но и красивой я бы ее не назвал. Когда он скрылся наверху, я подумал: «что ж, по крайней мере, ему досталась уродина». Тут прибыл и мой эскорт. Она была не лучше. Конечно, отказаться пойти с ней было бы невежливо по отношению к спонсору, оплатившему расходы. Я получил свой массаж, а затем, как говорят в «Новостях», принес свои искренние извинения и быстро удалился. На выходе я столкнулся с Эмануэлле! Японцы, должно быть, подумали, что имеют дело с двумя недозревшими европейскими семяизвергантами.

Выступать мы должны были на Порше 956, и ни один из нас не приходил от этой мысли в восторг, ибо этот спортивный автомобиль имел плохую репутацию по части безопасности. Помнится, я спросил механика, можно ли еще что-то добавить в нос автомобиля, поскольку все выглядело так, будто пилот вынужден засовывать ноги в консервную банку. Он ответил: «Нет, это все». Не хотелось бы мне на такой машине поучаствовать в лобовом столкновении. К счастью, перед гонкой выпал туман, и все мероприятие отменилось. Это был один из самых счастливых дней в моей жизни.