Алексей Маслов - Танцующий феникс: тайны внутренних школ ушу

Согласно «Истории династии Мин», Чжан Саньфэн происходил из округа Ичжоу провинции Ляодун и получил прозвище «Совершенный муж» (Цзюньши). Было у него и другое прозвище — Чжан Неряшливый, так как даос воплощал собой классический образ юродивого. «Телом был огромен. Формой напоминал черепаху, спину же имел как у журавля. У него были огромные уши, круглые глаза, а усы и борода топорщились как трезубцы. От холода его защищала лишь монашеская ряса да накидка из травы» [193].

Чжан Саньфэн

Мы без труда замечаем, что облик Чжан Саньфэна сходен с диковатым видом основателя чань-буддизма Бодхидхармы и многих других священных героев древности.

Поступал Чжан Саньфэн также в соответствии с канонами «безумной мудрости»: «Бывало, целый шэнь (около 1 л. — А. М.) зерна без остатка съедал, иногда несколько дней подряд ел, а бывало, несколько месяцев пищи не принимал… Далеко не путешествовал, а порой за день тысячу ли проходил. Любил забавляться и шутить и не походил на других людей» [193]. Контраст между его мудростью и отталкивающим обликом, разрыв с обыденностью усиливал ощущение непередаваемой святости Чжан Саньфэна, его единения с природным началом. Не случайно его называли «Вместилище единого» или «Целостное единое» (Цюаньи).

По видимому, в молодости Чжан Саньфэн отдал должное карьере государственного чиновника. В 1260 г. на экзаменах он получил почетный титул «маоцай» — «цветущий талант». Вскоре он прославился в столице своим литературным дарованием и даже был назначен уездным главой в Чжуншань. Рассказывают, что в моменты отдыха он посещал даосские монастыри, в том числе и те, где проповедовались алхимические принципы Гэ Хуна, и весьма заинтересовался мистикой даосизма [426].

Впоследствии с семью учениками поселился в горах Уданшань, построив хижину из травы. О мудреце прослышал император Тай-цзу и в 1392 г. послал нескольких человек на его поиски, которые закончились неудачей. Не повезло и преемнику Тай-цзу, императору Чэн-цзу (1403–1425 гг.), который также стремился пообщаться с мудрым даосом.

Однажды удивительный монах сообщил ученикам, что желает покинуть этот мир, после чего составил оду на собственную смерть и отошел. Его обрядили в погребальные одежды и положили в гроб, однако внезапно из-под крышки послышались какие-то звуки. Потрясенные ученики подняли крышку — оказалось, что Чжан Саньфэн жив. После этого события беспокойный мудрец бродил по провинции Сычуань, а затем вернулся в горы Уданшань, где и затерялись его следы [193].

Обратим внимание на еще одно описание облика Чжан Саньфэна, встречающееся в «Трактате об умиротворении дамб» («Сяояо вэйцзин»): «Зимой его защищала лишь остроконечная шляпа из бамбука да накидка… В день проходил тысячу ли… Прибежище свое обрел он во Дворце Нефритовой дамбы, а вокруг его убежища пятью кольцами поднимались древние деревья. Жил он здесь столь долго, что дикие звери обходили его, и хищные птицы не нападали на него» [256].

Этот отрывок поразительным образом, порой дословно, совпадает с описанием облика Чжан Саньфэна из «Истории династии Мин», которое мы приводили выше, хотя в первом случае говорится именно об алхимике XII–XIII вв., а во втором — о персонаже конца XIV в. Несложно понять, что речь скорее идет об одном и том же герое мистической традиции.

Итак, мы подошли к ответу на вопрос: существовало ли два Чжан Саньфэна или это все же был один «универсальный» персонаж китайской традиции. Историки не едины на этот счет, например, один из первых исследователей этой проблемы Гу Люсинь считает, что речь идет о двух людях, пободного же мнения с оговорками на «недостоверность материалов» придерживается и известный исследователеь этой проблемы Ван Бо [123].

Перед нами несколько возможных дат его жизни. Самая размытая — эпоха Сун (X–XIII вв.), что следует из «Эпитафии на могильной плите Ван Чжэннаня». Обратим внимание, что здесь речь идет о даосском алхимике Чжане «Три пика». Другая версия, известная по «Истории династии Мин» указывает на первую четверть XII в. Это отражено как в тексте «эпитафии», так и в «Истории династии Мин». Но вот примечательный факт — в первом случае речь идет о Чжане «Три пика», во втором — о Чжане «Три изобилия». Вероятно, произошла контаминация, взаимоналожение нескольких преданий о некоем даосском маге, причем эти предания существовали параллельно друг другу.

В более поздних версиях речь идет уже исключительно о Чжане «Три изобилия». По одной из них, Чжан Саньфэн родился в 1247 г., т. е. в XIII в. («Полное собрание сведений о Чжан Саньфэне»), по другой — он сумел прожить жизнь, начавшуюся в середине XIII в. и завершившуюся в середине XV в. (эпохи Сун, Юань и Мин).

Поэтому представляется вполне вероятным, что в истории существовал все же один Чжан Саньфэн, с образом которого соотносились многие предания о даосских магах, а позже — и о мастерах ушу.

В истории о Чжан Саньфэне существует еще одно примечательное обстоятельство. Легенда рассказывает: однажды, прогуливаясь в горах Уданшань, Чжан Саньфэн внезапно заметил, что птица (в некоторых вариантах — ворона) нападает на змею. Птица стремительно наскакивала на змею, стремясь острым клювом попасть ей в голову, а хитрая рептилия сочетала плавные движения со стремительными уходами в стороны. Для Чжан Саньфэна, погруженного в раздумья о путях достижения долголетия и сочетания этой системы с приемами кулачного боя, такая сцена стала настоящей подсказкой. За основу новой школы он взял сочетания плавных и быстрых движений (именно такой характер носит школа Чэнь — первый из стилей тайцзицюань).

Автор постарался проследить, как возникло предание о появлении тайцзицюань. Легенда о рождении этого стиля широко распространена в китайской и зарубежной литературе с 20-х годов XX в. Ее можно услышать в некоторых районах Хэнани и в Пекине от носителей традиции тайцзицюань. Но поразительный факт: легенду не удалось обнаружить ни в одном из источников XVII–XIX вв., касающихся истории тайцзицюань. Вероятно, параллельно с «официальной» историей тайцзицюань (где, как мы видели, немало путаницы и противоречий), развивалось и устное, народное предание о «внутренней семье». Позже многочисленные народные повествования из общего корпуса «внутренней семьи», в том числе о змее и птице, были перенесены на историю тайцзицюань. Таким образом, история тайцзицюань стала представлять собой совокупность историй разных направлений ушу, объединенных названием «нэйцзя».

Этот «перенос легенд» во многом объясняет и тот факт, что тайцзицюань относят к Уданскому направлению, хотя не существует никаких достоверных сведений о том, что практиковался в горах Удан хотя бы похожий стиль.