Петр Северов - Последний поединок

— Свиридова и Русевича в кабинет к шефу!

— Опять, небось, чем-то недоволен, — проворчал Свиридов.

— Наверное, меня будет допрашивать, что в городе делал, — предположил Николай.

Они прошли через двор и, войдя в контору, сняли фуражки. Шеф сидел на подоконнике, приветливо улыбаясь, в выражении его лица был оттенок веселой таинственности. Можно было подумать, что он приготовил своим рабочим какой-то потешный сюрприз.

— Я думаю, — сказал он Неле по-немецки, — целесообразней поговорить сразу со всеми.

Неприятно поразил Русевича Нелин взгляд. Она взглянула на него вызывающе и надменно, и, казалось, какое-то оскорбительное слово готово было сорваться с ее губ. Резко оттолкнув стул, она прошла в коридор; оттуда донесся ее певучий голос:

— Всю дворовую бригаду к шефу!

Русевич успокоился: очевидно, шеф снова хотел их отчитать за хищение подсолнечного масла. Стоя лицом к столу, Николай слышал, как на лестнице застучали шаги, — и бригада заполнила комнату. Он обернулся, чтобы посмотреть, возвратилась ли и Неля, и в ту же минуту увидел двух гестаповских офицеров с пистолетами в руках. Вслед за ними в кабинет ворвались четыре солдата с овчарками на туго натянутых ремнях.

— Руки вверх! Повернуться к стене! — крикнул по-русски один из офицеров.

Пока солдаты производили обыск, Николай пытался собраться с мыслями, правильно оценить происшедшее. Наконец он понял. «Опоздали, — подумал Николай с горечью. — Слишком долго собирались… Что же предпримет сейчас Дремин? Предчувствовал ли он беду?»

Теперь удивляться было нечему, всего этого следовало ожидать. Разве гестаповцам нужно искать оправдания для ареста футбольной команды! Ведь они не ищут оправдания своим бесчисленным, куда более страшным преступлениям… Интересно, что бы подумал далекий знакомый Русевича, такой красноречивый Ив Вильжье, если бы видел эту сцену, какие доводы привел бы он в защиту пресловутой теории аполитичности спорта. Не один Ив Вильжье, спортивный комментатор и журналист, но и большинство футболистов «Ред Стара», да и тысячи других спортсменов, а больше — спортивных руководителей буржуазных стран утверждали, что политика стоит вне их спорта, что футбол к политической идеологии никакого отношения не имеет.

— Разве для того, чтобы без промаху бить по воротам, нужно быть коммунистом или радикалом, — горячился Вильжье. — Мяч — особый снаряд. Он поражает лишь честолюбие игроков и надежды болельщиков. На поле любой страны, коммунистической или буржуазной, он остается только футбольным мячом. В агитаторы он не годится.

…Резкий голос гестаповца прервал мысли Николая.

— Кто посмеет сделать шаг в сторону или оглянуться, — угрожающе говорил офицер, — будет расстрелян на месте. Смотреть только под ноги. Герр директор… Фрейлен… Ауфвидерзейн!

По лестнице спускались по одному. Русевич шел первым. У дверей стояла черная гестаповская машина. Два дюжих солдата схватили Николая под руки и швырнули в черную пустоту. Он больно ударился головой о скамейку. Вслед за ним в машину бросили Свиридова, Коржа, Тюрина, затем Кузенко и всех остальных. Когда дверь захлопнулась и два охранника заняли свои места в заднем отсеке за маленьким окошком, Русевич подумал: «Куда же девался Дремин?»

Машина тронулась, тяжело раскачиваясь на выбоинах. Было три часа дня. Августовское солнце ярко сияло над городом, а в черной машине царила ночь…

Когда Неля вызвала к шефу всю дворовую бригаду, Николай Дремин тоже направился к подъезду конторы. Он подумал, что грузчиков ждет очередной разнос. Подыскивать для этого причину хозяину не приходилось: Климко рассказывал Дремину, что господин Шмидт распекал их по настроению, без причин. Николай решил, что сейчас очень кстати доложить шефу о своих поисках, о том, что пожарная помпа найдена и утром будет доставлена на завод. Это, пожалуй, могло смягчить настроение господина Шмидта.

Ваня Кузенко замешкался на заводском дворе, торопливо убирая пустые мешки, чтобы не вызвать нареканий со стороны хозяина. Поджидая его на крылечке, Дремин расслышал шум автомобильного мотора. Он оглянулся и увидел у ворот черную гестаповскую машину.

Николай метнулся вниз по крутым ступеням крыльца, пытаясь схватить Кузенко за руку и увлечь за собою.

— Спрячемся, Ваня… Полундра!

Но Кузенко не понял.

— Зачем же прятаться? Все к шефу пошли…

Дремин не имел возможности объясниться подробней: едва лишь он вбежал в полутемное помещение сарая и прижался к стене у запыленного окошка, в ворота вошли гестаповцы. Они остановились неподалеку от проходной и вытащили пистолеты.

Николай понял: план побега, который еще минуту назад казался ему таким легкоисполнимым и простым, — рухнул. «Не в связи ли с этим налетом, — подумал он, — к Неле приезжал офицер гестапо? Возможно, она поторопила арест. Но что она могла заметить подозрительного в поведении грузчиков? Корж!.. Почему она вызывала Коржа?» Вопросы возникали один за другим и не находили ответа.

Из окошка был виден весь заводской двор: машина уже въехала на широкую асфальтированную площадку и круто развернулась у самого гаража. Трое гестаповцев неторопливо выбрались из кузова, о чем-то разговаривая и посмеиваясь.

— Сколько же их прибыло? — удивился Николай. — Верно, не менее десятка.

Рука его невольно опустилась в карман, стиснула холодноватую рукоять пистолета. Успеет ли он уложить всех троих? Пожалуй, успеет. Но те, что прошли в контору, тоже отлично вооружены. Допустим, ему даже удастся бежать. Но своим нападением он подпишет приговор всей команде. Нет, нельзя горячиться — следует взвешивать каждый шаг, именно сейчас, в решающие минуты…

Прижимаясь к стене, он отодвинулся от окна и стал пробираться узкими извилистыми проходами между штабелями в дальний угол. Здесь, прильнув к щели в дощатой стене, он видел, как один за другим, подгоняемые гестаповцами, к машине прошли Русевич, Тюрин, Кузенко, Баланда, Свиридов, Климко… Приземистый гестаповец обернулся и посмотрел на открытую дверь сарая. Казалось, он собирался осмотреть склад. Николай вспрыгнул на высокий штабель мешков, лег и медленно вытащил из кармана пистолет.

Гестаповец не появился; команда была захвачена в полном составе, а шеф, по-видимому, не знал, что Дремин уже вернулся на завод.

«Как же случилось, что я не явился к шефу? — невольно спросил себя Николай. — Собирался сразу явиться к нему — и не пошел, все откладывая эту встречу с минуты на минуту. Предчувствие? Нет, он занялся сначала пожарными бочками, потом разматывал принесенный Алексеем шланг, потом отвлекся разговором с охранником». Где же охранник? Он тоже прошел в контору, и он обязательно скажет о Дремине! Кажется, неизбежно быть бою. Хорошо, что у Николая имеется еще и запасная обойма.