Виктор Васильев - Актеры шахматной сцены

Известный писатель Леонид Зорин, которого я часто цитирую в этой книге, на вопрос: «В чем, на ваш взгляд, общность шахмат и художественного творчества?» – сказал:

«Естественно, я отвечу лишь в общих чертах, ибо это тема специального исследования. Мне кажется, эстетическое начало выражено в шахматах достаточно ярко. Экономия средств, грация воплощения замысла, почти колдовское взаимодействие всех элементов, из которых и слагается целое, – это то, что бросается в глаза. Но есть и та общность шахмат и искусства, которая не лежит на поверхности, – значение интуитивного начала.

Не все поддается точному расчету, не всегда есть твердая уверенность в конечном результате, но приходит миг озарения – он наполняет верой в истинность твоего решения, пусть даже ты не можешь обосновать его сразу. Это озарение и составляет тайну и радость творчества. Вспомните пушкинское: «И даль свободного романа я сквозь магический кристалл еще не ясно различал». Этот «магический кристалл», сквозь который еще не ясно различима конечная истина, знаком только подлинному художнику – за письменным столом или за шахматной доской. Думаю, что правомерно умозаключение, что мышление шахматистов подчинено не только логическим схемам, в известном смысле ему свойствен и образный характер.

Безусловно, глубинное содержание шахматной борьбы на свой, очень специфический манер отражает жизнь человеческого духа, а форма ее способна доставить чисто художественное наслаждение».

А теперь приведу мнение такого авторитета в области эстетики, как А. В. Луначарский. В одном из публичных выступлений он утверждал: «Когда вы в этой игре достигаете большого искусства, то это есть настоящее искусство. Так что шахматную игру надо отнести к известного рода искусству».

А какова точка зрения простых смертных, тех, кто следят в зале, переговариваясь возбужденным шепотом, за борьбой мастеров? Спортивные мотивы в шахматах не оставляют никого равнодушными, но преимущественно в конце партии, тура, в конце всего соревнования, то есть когда обозначается результат. А вот эстетика шахматной борьбы увлекает всех и каждого в любой стадии партии и между любыми противниками. Сколько раз бывало: встречаются в очередном туре лидеры турнира, а в центре внимания зрителей партия тех, чья судьба в этом соревновании уже никого не может волновать!

Многие шахматисты на вопрос, какую партию они считают лучшей в своей жизни, отвечают, что такая партия еще не сыграна. Завидный оптимизм! А вот ультра-оптимист Тайманов лучшей партией, мне кажется, может считать ту, которую он выиграл черными у гроссмейстера Лутикова в 1969 году в 37-м чемпионате страны.

Я был очевидцем этой незабываемой встречи, проходившей в Центральном Доме культуры железнодорожников, но, поскольку Леонид Зорин на правах многолетнего друга был допущен в творческую лабораторию Тайманова и даже прокомментировал эту партию в прессе, причем не только с точки зрения писателя, приведу не свои впечатления, а Зорина.

После неожиданного и, как иногда говорят в таких случаях, «тихого» тридцать седьмого хода черных Зорин написал: «Тайманов находился во власти вдохновения, это была музыка, а не игра. Казалось, им владеет какая-то иррациональная сила, которая двигает его мыслями, поступками, действиями. Именно в сочетании рационального и иррационального и заключена красота шахмат!..

Когда партия окончилась, почти никого уже на сцене не было. Партия откладывалась, и Тайманов думал над записываемым ходом. А публика не расходилась. Она ждала взрыва страстей. И взрыв наступил: Лутиков поразмыслил, что дело его безнадежное, и, прервав раздумья своего партнера, признал себя побежденным. Овация потрясла зал. Уже и Тайманов ушел, а зрители стояли и аплодировали… Такого триумфа Тайманов, наверное, еще не имел за всю историю чемпионатов страны. Мы с трудом вышли из помещения. Люди окружили гроссмейстера, долго не выпускали его, протягивали руки за автографами, благодарили за доставленное удовольствие. Да, ради таких радостных мгновений человек и живет на свете!»

Без волшебства комбинаций, без неожиданных тактических прозрений, без жертв фигур и пешек (шахматное искусство, как видите, тоже требует жертв!) шахматы стали бы только игрой, мудреной, замысловатой, но – игрой. А это значит, что они потеряли бы и львиную долю своей притягательной силы для миллионов их почитателей.

Но, питаясь живительными соками искусства, неблагодарный спорт зачастую искусство же безжалостно подавляет. Как играет в турнире мастер, осуществляет ли он глубокие замыслы, красивые комбинации, стремится ли в каждой партии к содержательной борьбе, или, напротив, исповедует откровенный практицизм – это не имеет значения: был бы он «на высоте» в турнирной таблице! А если уж соревнование отборочное, то тут и говорить не о чем – первым делом результат, творчество – потом.

Но когда – потом? Ведь сейчас почти каждое соревнование представляет собой то или иное звено длинной цепи всеобщего отбора, чему самый наглядный пример – вереница турниров чемпионата страны. А если вдруг и посчастливится мастеру вырваться из пут отбора на творческий простор, сыграть что называется для души, то и тут его одернет начисто лишенная романтики система индивидуальных коэффициентов профессора Эло, деловито прикидывающая на черно-белых костяшках бухгалтерских счетов стоимость занятого в турнире места.

Михаил Таль в одном из интервью откровенно пожаловался:

– В шахматном спорте даже звание гроссмейстера не гарантирует спокойной жизни. Вечная борьба, вечный отбор…

Югославский гроссмейстер Драголюб Чирич с грустью признал:

– За последние годы в нашем искусстве стал преобладать спортивный момент…

– Меня тревожит ужесточение современных шахмат, – это сказал Леонид Зорин.

Гроссмейстер Давид Бронштейн и кандидат философских наук Георгий Смолян в своей спорной, но, несомненно, интересной книге «Прекрасный и яростный мир» обозначили эту тревожную проблему предельно четко: «Приходится констатировать, что спортивный элемент в современных шахматах «забивает» все остальное».

Вот другое наблюдение, сделанное авторами: «Организация состязаний, усовершенствование их правил и регламента, введение системы индивидуальных коэффициентов, разработанной А. Эло, – вот три основных направления деятельности ФИДЕ (Международной шахматной федерации. – В. В. ). В то же время ФИДЕ ни разу не созвала нечто вроде международного симпозиума по вопросам шахматного творчества, не пыталась стимулировать творческие достижения учреждением международных премий или какими-либо иными способами…».