Сергей Бершов - Да обойдут тебя лавины

С. Б.- И по кому же, давай скажем откровенно, такая "конспирация" ударила? Прежде всего (и больнее!) по самим спортсменам. Заканчивая выступать, далеко не все устраивались на должности тренеров или спортивных функционеров. Что ждало остальных? Пустота, неизвестность. Даже наличие диплома о высшем образовании не давало никаких гарантий - ведь начинать приходилось фактически с нуля: без элементарной социальной защищенности, зачастую и без средств к существованию. А в нравственном отношении такой поворот судьбы какой оборачивался травмой? С детства человек отгорожен от остального мира многочасовыми тренировками, многодневными сборами. Погоне за рекордами, метрами и секундами отданы лучшие годы, здоровье. Что взамен? Не так уж и много. Вчера ты был кумиром, тебя осаждали толпы болельщиков, твое имя скандировали стадионы, перед тобой - только пожелай! - открывались двери самых недоступных кабинетов. Сегодня ты - никто, все двери плотно закрыты. Хорошо, что общество поворачивается лицом к этим проблемам. Социальные гарантии получают те, кто утверждал престиж Украины на стадионах мира.

А. П.- Сейчас много пишут о вышедших "в тираж" спортсменах. С детства мы слышим, что всякий труд почетен, но если общество допускает, что вчерашний олимпийский чемпион становится мясником или приемщиком стеклотары (семью, детей кормить ведь надо), этим, по-моему, оно демонстрирует неуважение к самому себе. Грустно читать о бывших "звездах" - спившихся, опустившихся, ушедших из жизни...

С. Б.- И заметь, никогда в этом ряду не называют имена альпинистов. И не потому, что болельщикам они ничего не говорят. Тут другая причина. Альпинизму "все возрасты покорны". Им можно заниматься с юности до старости. Вот и я в свои сорок "с хвостиком" пока не собираюсь покидать сборную. А когда почувствую, что "не тяну", смогу, как и любой из моих товарищей, стать тренером, инструктором, работать в альпклубе. И конечно, ходить в горы. Тем и прекрасен альпинизм, что проблемы расставания с ним для нас не существует. А секрета никакого здесь нет. Просто живем на пульсе 120.

А. П.- "Сокровища больших снегов" - так можно перевести на русский название вершины Канченджанга. Третья по высоте вершина мира стала вторым восьмитысячником в истории советского альпинизма. Но почему именно Канченджанга? Помню, после Эвереста ты мечтал о Лхоцзе, говорил о Макалу, Манаслу, Дхаулагири...

С. Б.- От мечты покорить Лхоцзе отказываться не собирался. Кстати, этот восьмитысячник (8516 м) по южной стене, а далее - траверс Лхоцзе - Эверест, никем на сегодняшний день не пройденный, значился основным в заявке, которую сразу после Эвереста мы подали в министерство туризма Непала. Но желающих побывать на третьем полюсе так много, что он частенько оказывается "занят". Нам не повезло, кто-то оказался проворней, поэтому непальские власти разрешили использовать запасной вариант - траверсировать четыре вершины Канченджанги.

А. П.- И начался ажиотаж. По опыту предыдущей экспедиции в Гималаи все знали: желающих будет гораздо больше, чем мест в команде.

С. Б.- Что же делать, если альпинистов, которым по силам самые сложные маршруты к высочайшим вершинам, у нас сотни, а мест в команде - не более двух десятков. Об этом думали многие. И значительно раньше, чем начались отборы в команду. Пролезть в "игольное ушко" гималайской сборной можно было, заявив о себе какими-то необыкновенными восхождениями.

Первое (и пока единственное) зимнее восхождение на высшую точку страны - пик Коммунизма (7495 м) задумывалось, конечно, с прицелом на Канченджангу. Ну, и вообще, хотелось сделать в альпинизме что-то посущественнее восхождений в рамках чемпионатов страны.

А. П.- Зимнее восхождение на такую вершину! Насколько я понимаю, это уже что-то из области экстремального альпинизма. Кажется, совсем недавно к нему относились очень настороженно. Считалось, нашему альпинизму не к лицу погоня за сенсациями, авантюризм, на который "у них" спортсмены идут не от хорошей жизни.

С. Б.- Да, что-то в этом духе звучало, как ни смешно, совсем недавно. Но чтобы там ни говорили, спорт (и наш в том числе) развивается, все усложняясь. Экстремальный альпинизм - результат этого движения по восходящей. Зимний пик Коммунизма, без всяких натяжек,- экстремальное восхождение. Наша проба сил в этом "жанре".

А. П.- Разве? А ночной Эверест - ваш с Мишей Туркевичем визит на вершину в темноте,- его к экстремальным восхождениям не следует отнести?

С. Б.- Ну, там в экстремальном "жанре" мы выступали лишь на последнем участке, когда спешили на помощь Мысловскому и Балыбердину, хорошо понимая: если ребята в относительном порядке, наш единственный шанс - эта ночь. Здесь же задумано было восхождение, которое с первого до последнего дня проходило на грани, а то и за гранью риска.

А. П.- Даже странно, что вам разрешили такую экспедицию.

С. Б.- А слово "экспедиция" и не звучало. Официально, по документам, мы приглашались на "сбор по спецподготовке в зимних условиях на Памире сборной команды СССР по альпинизму". Туманная формулировка (кто сказал - восхождение?) - своего рода военная хитрость. Чиновники от спорта могли все застопорить. "Высшие" соображения - как бы чего не вышло... А тут все впервые. И за успешный результат никто не поручится.

А. П.- Думаю, совсем не случайно в экспедиции участвовали многие "гималайцы".

С. Б.- Естественно. "Гималайцы" - костяк сборной. На Памир тогда, в начале 86-го, приехали алмаатинец Валерий Хрищатый, ленинградцы Владимир Шопин и Владимир Балыбердин. От Украины - Миша Туркевич, Леша Москальцов, я. Тренерами тоже были участники штурма Эвереста - Валя Иванов, Ерванд Ильинский. Начспасом - Николай Черный. А возглавил сбор опытный высотник Валерий Путрин.

А. П.- Помню твое возвращение с Памира. Не очень радостное. Может, что-то в этом и было - испытать команду запредельными нагрузками. Уж если экстремальное восхождение, то такое, что вспомнить страшно. Причем, если бы только испытания на самой горе! А то ведь и внизу, в базовом лагере на поляне Москвина. Мне кажется, самым экстремальным элементом той экспедиции была ее организация: нерасторопность, непродуманность, отсутствие нормального снаряжения. А то, что вы пошли к вершине без достаточной акклиматизации?

С. Б.- Я думаю, единственное объяснение преждевременного выхода на вершину - желание во что бы то ни стало быть там первыми. А что акклиматизация недостаточная, стало ясно уже на самом верху. До высоты 6500 вся группа чувствовала себя очень хорошо.