Роберт Твиггер - Злые белые пижамы

Ага заглянул в чайную комнату. «Полицейские приехали, — сказал он. — И они выглядят как натуральные слабаки».

Все выскочили наружу поглядеть. Я поставил банку горячего кофе в свой ящик, чтобы никто ее не умыкнул и не опрокинул, и последовал за остальными.

Мы посмотрели в додзё, где смущенно разминались гражданские полицейские. Некоторые из них были одеты в новенькие желтоватые доги, указывающие на их статус новичков. Другие были одеты в доги для дзюдо или каратэ. Доги для карате тоньше, чем предназначенные для айкидо; а у доги для дзюдо на спине проходит шов. Их обмундирование давало некоторое представление о их опыте в боевых искусствах. Все они должны были обладать по крайней мере черными поясами первого уровня в двух искусствах, или черным поясом третьего уровня в одном искусстве. Лишенные кевларовой брони, пластиковых «самурайских» шлемов, сознательно скопированных со старых шлемов, жутких зубчатых дубинок и автоматических пистолетов, они все равно выглядели крепкими и жилистыми. Они постоянно шутили друг с другом, и когда мы представились, тепло нам ответили. Они хотели с нами дружить и это было заметно.

Наставник Мастарда, великий Такэно, говорил, что разглядывать кого-то, думая «могу я его завалить?» — это первый и наиболее слабый подход к бою, который может выбрать мужчина. Вторая стадия — это когда ты задаешься вопросом: «А что если он ударит рукой? Или ногой? Что я буду делать тогда?» Последняя стадия — очень сильная психологическая позиция — это когда ты говоришь с улыбкой на лице: «иди сюда, попробуй самый сильный и лучший удар». Как говорит владелец японского магазина «ирасшаймасе! ирасшаймасе! добро пожаловать! добро пожаловать! заходите!»

Было очевидно, что мы все застряли на первой стадии, поскольку мы болтали и сплетничали только об одном: насколько крутыми считали нас гражданские полицейские? Когда мы встретимся на матах, чья возьмет?

Было здорово найти новую тему для разговора в чайной комнате, когда общение в течение нескольких последних дней вращалось вокруг исчезновения Крейга. Подача Крейгом заявления на культурную визу не прошла гладко и ему было приказано вернуться домой в Австралию, чтобы дождаться своей новой визы там. Это означало пропуск большого количества тренировок, возможно, до месяца. Если бы он задержался дольше, чем на месяц, я очень сомневаюсь, что он смог бы вернуться на курс.

У Бена тоже возникли проблемы. В магазине, где продавалась лапша, пользовавшемся успехом в основном у израильского контингента, он показал Рэму и мне свои руки, которые все еще были покрыты огромными черными синяками от запястий до локтей.

— Я не думаю, что могу достаточно долго вынести Дэнни, — сказал он, когда я заказывал в очередной раз безалкогольные напитки им и пиво себе. — Он колотит меня настолько сильно, насколько может.

— Колотит? — спросил Рэм.

Бен повернулся к нему с горячностью. «Бьет меня, ударами шомен , хрясь-хрясь-хрясь!»

— Ударь его в ответ, — озорно сказал Рэм.

— Я не могу. Слишком больно. В любом случае, я и не хочу.

— Учти, здесь либо бей, либо будь побитым, — сказал я.

— Это неправильно. Мы же только начали. Он был в армии. И он немного чокнутый… — Большой Бен неубедительно замолчал.

— Ему стоит быть полегче с этими руками, — согласился я, — Нет смысла ухудшать их состояние, пока они не пришли в себя. Немного.

— Дэнни простой парень, — сказал Рэм, — Он знает только собственный способ.

— Он, может, и «простой», — сказал Бен, — но еще и редкостная сволочь.

Это была ошибка, но я решил поговорить с Дэнни. Мы сидели в чайной комнате на следующий день после тренировки.

— Кофе? — спросил я.

— Нет, спасибо, — сказал Дэнни, Он посмотрел на меня своим широко открытым лицом, его выступающие зубы создавали впечатление постоянной ухмылки. Я однажды спросил Криса, что он думал по поводу Дэнни. Он помолчал и ответил: «Слишком много зубов».

Дэнни был прямолинейным, поэтому было легко быть прямолинейным в ответ.

— Как насчет немного полегче с Беном? — спросил я.

— Ему это на пользу, — сказал Дэнни решительно.

— Он всего лишь мальчишка, — сказал я, раздражаясь от собственного жалобного тона, — Он никогда не занимался ничем подобным. Силу нужно увеличивать постепенно.

— Он должен учиться.

— Послушай, ты был в армии. Ты занимался боевыми искусствами и раньше…

— Вы все говорите так, как будто он совсем маленький ребенок, — Дэнни разозлился. — Он не ребенок, он, блять, гигант двух метров росту … и вы все, «его друзья», не так все поняли. Он подписался на этот курс.

— Но даже если и так…

— Если и так что? Чем жестче я, тем лучше для него.

— И для тебя?

— И для меня, — повисла тяжелая тишина, — Хрень какая. — Он поднялся и рванул из чайной комнаты. По крайней мере, я попробовал, подумалось мне.

Но Бен все же не сдавался. Теперь, когда прибыла полиция, у нас появлялась возможность тренироваться с ними, уменьшая стресс от тренировки с одним и тем же человеком день за днем.

Из поступивших на курс новичков я уже знал Сато, Сакума и Хала, троих гражданских японских сеншусеев. И Сато и Хал были опытны в айкидо, особенно Сато, который был нидан (черным поясом второй степени).

Сато было двадцать пять и он носил пальто в стиле 50-ых и фетровую шляпу на бритой голове. Было похоже, что он собрался прогуляться в этом костюме по съемочной площадке, где снимали боевые искусства периода девятнадцатого века в Маньчжурии! Он также обучался акупунктуре и знал массаж шиацу и их объединенное применение. Когда сеншусеи травмировались, они всегда обращались к Сато за помощью.

Хал был студентом юридического факультета Университета Васэда, где все его занятия были сокращены, чтобы он мог изучать айкидо. Васэда был ведущим частным университетом, более социальным, чем Тодай — общественный университет номер один, но все же туда было весьма сложно поступить. Его друзья называли его имя во время лекций, чтобы ему отмечали посещаемость. Ночью он переписывал лекции у них.

Он был развязен и шаловлив, он приехал из Осака, что в Японии действует словно лицензия, чтобы действовать как дурак, так как в Японии большинство комиков выходцы из Осака. Это немного похоже на то, как кто-то приезжает из Ливерпуля в Великобритании. «Он держит себя как мальчик проститутка», — сказал Толстый Фрэнк. И он, и Сато делали все необходимое, чтобы стать учи-деши и сделать карьеру в айкидо.

Третий штатский японец, Сакума, не был полицейским и, тем не менее, было невообразимым, что он планировал сделать карьеру в айкидо. Сакума был жирный, у него был не только избыточный вес, но он был жирным. У него было большое тело и большая голова и он был высок, возможно, около 180 см. Он пришел в айкидо за четыре месяца до начала курса. Он попросился поступить на курс сеншусэй и учителя, которые хихикали за его спиной, а иногда и открыто ему в лицо, согласились позволить ему попробовать. Он не был полицейским и не был учи-деши, но они позволили ему поступить на полицейский курс, потому что полагали, что он вылетит очень быстро.