Александр Кикнадзе - Тогда, в Багио

В свое время крупнейшая итальянская газета поместила фотомонтаж: «Кто как играет в футбол». Показателем служили не привычные критерии — кто за какие команды сколько провел игр, сколько забил голов или отразил пенальти. Рядом с фигурами футболистов были возведены пирамиды из кредитных билетов достоинством в тысячу лир. Даже неграмотный мог составить себе представление о том, кто сколько стоит на футбольном рынке. А это значит — кто как играет.

В канадской газете подсчитали, какой доход принес игрокам всемирно известного клуба один лишь решающий гол в главном матче сезона. (Не эта ли привычка получать наличными за каждый забитый гол была причиной того, что родина хоккея долгие годы делегировала на чемпионаты мира второразрядных игроков, выступавших в роли мальчиков для битья? Прекрасный символ Канады — желтый кленовый лист — видится на майках иных профессионалов распластанной шкуркой Золотого Тельца.)

Одна филиппинская газета к исходу матча подсчитала, что, даже проиграв, Корчной получал за каждый из своих ходов, сделанных в Багио, по 131 доллару 14 центов. Учитесь играть в шахматы!

— Сегодня произошло событие, — пряча улыбку, сказал Пауль Керес однажды в дни международного турнира, — со мной бесплатно поздоровался Фишер.

— Вы иногда скажете, Пауль Петрович! — недоверчиво отозвался гроссмейстер, слишком хорошо знавший повадки американца.

Корчной популярен среди тех, кто пробует изобразить его невинной жертвой социалистических порядков, вынужденной искать прибежище на Западе. Эта «жертва» предпочитает умалчивать о том, что именно тот самый порядок в прямом и первозданном смысле этого слова помог прорасти и развиться его, корчновскому, шахматному таланту. Что его терпеливо, мудро и бесплатно — от самого начала до самого конца — учили играть в шахматы и в знаменитом Ленинградском Дворце пионеров, и на многочисленных сборах, которыми руководили известнейшие шахматисты-педагоги, что ему помогали оттачивать мастерство в бесчисленном множестве турниров, которыми так была насыщена (теперь точнее говорить — перенасыщена) наша шахматная жизнь. Ему давали возможность полнее и ярче выразить свое «я», понять закон, объединяющий советское шахматное сообщество, — через соперничество к товариществу.

Он шел от соперничества к вражде.

Но так уж устроен этот мир: все, что вызывает осуждение у нас, мгновенно превозносится в мире капитала. Разные представления о предназначенности, правах и обязанностях человека, обязанностях перед самим собой и перед обществом (частицу которого он составляет) проявляются и в оценке личности гроссмейстера Корчного.

Какие черты характера возобладали в нем прежде всего?

Алчность. Изворотливость. Ненависть к стране, породившей и воспитавшей его.

Его приглашают на шахматные и политические вечера. Он выбирает те, которые выгодны. Можете ли вы себе представить, чтобы Корчной приехал в гости к горнякам далекого поселка или к школьникам или студентам, прочитал лекцию о шахматах, дал сеанс одновременной игры… и сделал все это бесплатно. Его бы не поняли. Как и он не понял, если бы ему сразу не вручили чек.

У японского новеллиста Кобо Абе есть рассказ «Посланец Нара»: лектора пригласили на встречу со студентами, но задержали на двенадцать лишних минут, не предложив за это дополнительного вознаграждения… У лектора было надолго испорчено настроение… При всем том у него хватило такта промолчать.

Корчной берет везде где только можно и что только можно. К этому, собственно, сводится вся его новая жизнь. Слишком быстро усвоил обычай «нового мира» — хочешь жить, умей вертеться.

Виталий Севастьянов, председатель шахматной федерации СССР, дважды Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР, скажет:

— Член ЦК ВЛКСМ Анатолий Карпов считает своей первейшей обязанностью (и добросовестно выполняет ее) пропаганду шахмат, особенно среди молодежи. Огромную роль в этом деле сыграли выступления Анатолия, когда он ездил на Урал, в Сибирь, на Дальний Восток — от Златоуста до Якутска. Должен подчеркнуть, что в своей общественной работе Анатолий Карпов может служить примером.

Он окончил среднюю школу с золотой медалью, Ленинградский университет — с отличием. У него масса полезных увлечений, но, когда шахматы этого требуют, он весь отдается спортивной борьбе.

Я вспоминаю, как наш общий друг Петр Климук пригласил Анатолия в Звездный городок. Потом Карпов приезжал туда с Михаилом Талем и выступил в сеансе одновременной игры, в которой встретились космонавты, специалисты Звездного, а также секретари комсомола республик, секретари райкомов и обкомов ВЛКСМ. И мы узнали еще, что он отличный, компанейский парень и в этом порой не уступает даже такому острослову и весельчаку, как Таль.

Чемпион мира и его товарищи служат пропаганде шахмат не только на Родине и в странах социализма. В Австралии и Индии, Ираке и Бразилии, ФРГ и Мексике, в десятках других стран благодарно вспоминают о визитах советских посланцев, оставивших зримый след в развитии шахмат. «Смогли привлечь внимание к шахматам, повысить интерес, поднять на новую ступень шахматную работу…» Много таких писем приходит в Шахматную федерацию СССР. Приглашают на дружественные встречи, лекции, сеансы одновременной игры. Федерация старается не оставить без внимания ни одно такое предложение.

Помню, в Монреале в дни Олимпиады не без удивления услышал из уст американского обозревателя, что в США открылось около четырехсот гимнастических клубов, носящих одно имя… Ольги Корбут. Ее визит породил многие тысячи последовательниц, лучшие из которых успели выдвинуться на международной арене.

А сколько шахматных клубов, носящих имена советских чемпионов мира, существует в больших и маленьких городах земли! Эти культурные центры объединяют и любителей шахмат, и друзей Советского Союза.

Разве будет преувеличением сказать, что бурный взлет шахматистов стран социалистического лагеря — прямой результат постоянного, регулярного общения с советскими коллегами? Мы учимся друг у друга, помогаем друг другу. И возвышаем друг друга.

Чтобы познать истинное самочувствие спортсмена, недостаточно привычных способов измерений: как спит, как выглядит, как ест.

Познакомимся с любопытным наблюдением гроссмейстера Александра Котова о счастливых и несчастливых днях и неделях в жизни шахматистов.

— Поговорите по душам с каким-нибудь опытным гроссмейстером, и он признается вам откровенно: всю жизнь его мучил вопрос о роли случайности в турнирных сражениях, о превратности шахматного счастья. Пожалуется гроссмейстер, а может, даже вас попросит ответить, почему в одном турнире все складывается отлично — ты выигрываешь партии, противники твои допускают неточности и грубые просчеты, а когда ошибешься ты — партнер порой даже не замечает твоей оплошности. Это «твой турнир» — отличный турнир! А вот в другой раз — ну, будто проклял кто! Что ни задумаешь — не проходит, даже самые слабые аутсайдеры по десять партий подряд проигрывают, но как дойдут до тебя — становятся «чемпионами мира», играют как звери! Достаточно тебе допустить малейшую неточность — и ты мгновенно получаешь ноль… Одна ошибка — и взлетаешь на воздух.