Игорь Фесуненко - Пеле, Гарринча, футбол-2

Эта книга была написана во второй половине 60-х годов, когда сборная Бразилии готовилась к чемпионату мира-1970. На том памятном турнире раскрылся во всем своем блеске гений Пеле. Весь мир был восхищен руководимой Загало и сразу ставшей легендарной командой с именем «BRASIL» на футболках.

Видимо, именно потому книжка «Пеле, Гарринча, футбол» довольно быстро исчезла с книжных прилавков. А сегодня, тридцать лет спустя, у меня возникло желание вновь окинуть взглядом те бурные футбольные годы. И проверить (вместе с читателями) прежние впечатления, мысли и оценки, основываясь на опыте последующих лет.

Ведь все тридцать лет, прошедших с тех пор, как была написана эта книга, я продолжал следить за всем, что происходило в бразильском футболе, за жизнью героев книги, за новыми поворотами их судеб, подчас радостными, иногда (как это стало с Гарринчей) трагическими. За эти три десятилетия я неоднократно встречался с Пеле, с Загало, с Салданьей, с Диди, со многими другими людьми, упомянутыми и не упомянутыми в книге. Этот поток новых впечатлений, документы, фотографии, звукозаписи постепенно откладывались в памяти, в душе и в сердце, накапливались в досье. И теперь я решил, вернувшись к старой рукописи, дополнить ее новой информацией, свежими данными и мыслями. Получилась фактически новая книжка. Но поскольку речь в ней идет о тех же самых героях, о том же — самом славном периоде истории бразильской сборной, когда она в третий раз завоевала звание чемпионов мира, я решил не менять название, а лишь слегка уточнить его. Поэтому на обложке появилось:

«ПЕЛЕ, ГАРРИНЧА, ФУТБОЛ-2».

Хотелось бы надеяться, что она встретит такой же добрый интерес и благожелательное отношение читателей, как это и первый вариант «Пеле, Гарринча, футбола».

А для начала хочется сразу же предварить несколькими поясняющими фразами предисловие к этой книжке, которое написал для меня Жоан Салданья — выдающийся журналист и великой души человек. (Замечу, что в Бразилии его популярность была просто невероятной при жизни и сохраняется такой спустя полтора десятка лет после смерти. Выражаясь сегодняшним языком, он единодушно считался самым «крутым» среди бразильских футбольных обозревателей 50–80-х годов.)

…«Организовать» предисловие специалиста или просто какого-нибудь знаменитого человека всегда является одной из первейших забот молодого автора готовящейся к печати первой книги. Нередко бывает и так, что текст для знаменитости пишут заранее, после чего она, знаменитость, небрежно пробежав глазами этот заготовленный текст и переставив местами два-три слова, снисходительно ставит свой автограф. Или просто дает «добро».

В данном случае (а «Пеле, Гарринча, футбол» была моей первой книгой, и меня вполне можно было считать «молодым» автором, хотя в те дни, когда начал работать над ней, мне уже стукнуло тридцать пять) все было совсем не так. К тому времени, когда у меня созрела идея написать эту книжку, мы были знакомы с Жоаном четыре года. И уже подружились. Причем не только на почве регулярных совместных сидений в ложе прессы «Мараканы».

Жоан очень симпатизировал нашей стране, и ему, как мне кажется, было приятно, что по крайней мере один из немногих русских, работавших в те времена в Бразилии, так часто появляется на футболе. Поэтому он с готовностью откликнулся на мою робкую просьбу: «Два-три абзаца для моей книжки, Жоан. Если можно, конечно…»

Буквально на следующий день он позвонил мне, предложил приехать к нему домой в квартал Ипанема и протянул две с половиной страницы убористого текста, натюканные им на машинке собственноручно, которые вы, уважаемый читатель, сейчас прочитаете. Он подписал не только последнюю страничку, но и заверил своей подписью начало и конец каждой страницы. Так, словно речь шла о юридическом документе. Последняя фраза этого предисловия: «Надеюсь, что она (то есть моя книга. — И.Ф.) будет пользоваться заслуженным успехом», — была им подписана от руки все теми же лиловыми чернилами, которыми рубриковался текст. А потом присовокупил и свою книжку со странным названием «Подполье бразильского футбола».

Впоследствии я понял, что он перефразировал название известного романа своего друга Жоржи Амаду «Подполье свободы», рассказывавший о борьбе бразильских коммунистов против диктаторского режима, воцарившегося в стране после переворота 1937 года.

(Жоан, как и Жоржи Амаду, как и Оскар Ниемейер, как и многие другие лучшие сыны бразильской нации первых послевоенных лет, тоже был коммунистом, из песни слова не выкинешь. В те годы в Бразилии быть коммунистом означало подвергать свою жизнь постоянной опасности. Это во-первых.

А во-вторых, это означало быть другом Советского Союза, «могильщика фашизма», чей престиж во всем мире в первые после окончания Второй мировой войны годы был необычайно высок.)

Я так подробно рассказываю об этом не только потому, что мне было очень приятно получить от Жоана такой щедрый подарок. Многолетняя дружба с ним не просто обогатила меня «фактурой», массой интереснейших сведений из истории бразильского футбола, которую Жоан знал до мельчайших деталей. Нет, дело не только в этом. Общение с ним стало большой радостью и жизненно важной частью моей профессиональной биографии. Оно одарило меня незабываемыми и неповторимыми эмоциями. Такое не найдешь в книгах, не позаимствуешь у коллег, не выучишь на университетских семинарах.

Жоан скончался в 1990 году в Риме во время чемпионата мира по футболу, куда он приехал уже тяжело и неизлечимо больным. Но его бесчисленные друзья в Бразилии и других странах продолжают помнить о нем и любить его. А я храню эти его две с половиной страницы как наиболее ценную профессиональную реликвию, как память об одном из самых дорогих мне людей.

По правде сказать, мы, бразильцы, считаем, что это именно так и есть. Увы, проблема заключается в том, что англичане, итальянцы, венгры, аргентинцы и, возможно, советские болельщики точно так же оценивают футбол в своих странах. В этом противоречии нет ничего плохого. Благодаря такому образу мыслей все стремятся совершенствоваться, а это идет только на пользу футболу.