Валерий Хорев - круги на воде

Скованные одной цепью,

Связанные одной целью…

(«Наутилус Помпилиус)

Нунчаку в современном мире завоевала столь гром кую популярность, что трудно отыскать на Земле уголок, где всякий мальчишка не знал бы этого простого восточного оружия. Ничто более не может соперничать с нунчаку по известности, основу которой положил, как принято считать, победоносный Брюс Ли, продемонстрировавший всему миру с экрана виртуозную работу дотоле неведомым инструментом. Начавшийся вслед за этим повальный бум привел в итоге лишь к тому, что уголовные кодексы большинства стран признали нунчаку холодным оружием, со всеми вытекающими юридическими ограничениями. В глазах неискушенной публики этот нехитрый предмет предстает сегодня чем-то вроде «абсолютного оружия», хотя в действительности дело.обстоит совершенно иначе. Этот факт нашел свое отражение даже в специальной (для служебного пользования) справочной литературе, где работникам следственных органов и судов рекомендуется в каждом конкретном случае учитывать степень владения данным предметом, поскольку эффективность и опасность нунчаку находятся от этого в самой прямой зависимости. Человек, впервые взявший в руки финку, может спокойно уложить на месте и двоих, и троих, но ,где он размахнется нунчаку, то наверняка прибьет лишь самого себя. Попав же случайно по противнику, в худшем варианте оставит того с огромной болезненной шишкой на самом красивом месте – неприятной, но безопасной для жизни Убийство в данной ситуации может носить исключительно непреднамеренный характер. Однако с ростом тренированности эффективность действий с нунчаку растет так стремительно, что очень скоро начинает значительно превосходить любые ножи, ломы, топоры и прочий страшный инвентарь. Умелая работа «палочками на веревочке» производит гипнотическое впечатление, способное отрезвить самого отпетого агрессора, не говоря уж о том, что первый реальный улар вдребезги разбивает кисть вооруженной руки, а второй проламывает кости черепа, что не раз проделывали окинавские жители, разделившие нелегкую судьбу своего острова.

История нунчаку аналогична и параллельна истории тонфа Первоначально идея соединения двух или более дубинок гибкой связкой зародилась, как и многое другое, в древнем Китае, где нашла воплощение во множестве вариантов этого, так называемого, «секционного» оружия. Поведя свой жизненный путь от обыкновенного крестьянского цепа для обмолота рисовых снопов, оно вскоре превратилось в самостоятельное и обширное семейство в длинном ряду боевых приспособлений. Но китайцы не были бы китайцами, не создай они бес численного разнообразия таких предметов, хотя основных разновидностей не так уж много. Прежде всего, секционное оружие возможно классифицировать по числу элементов в связке -от двух до двенадцати и более. Однако наращивание количества переводит снасть в иное качество, приближая её к цепям и лишая существенных преимуществ. Реально заслуживаю! внимания только двух- и трехзвенные варианты. Длина каждой отдельной дубинки и их взаимные пропорции не играют особой роли и слабо влияют на технику использования в бою Здесь можно упомянуть двухзвенный шест лянцзегунь с дли ной плеч до одного метра, а также чрезвычайно популярный, эффективный и знакомый нам по многочисленным китайским фильмам трехзвенный саньцзегунъ с 60-сантиметровы ми секциями. Известными мастерами орудовать им были всё те же шаолиньские монахи.

Окинавцы, поставленные в невыносимые условия категорическим запретом на ношение любого режущего оружия, как никто сумели оценить и развить идеи китайцев, воплотив их в незначительно измененном виде в то, что известно сегодня решительно всему человечеству как нунчаку. Китайский прототип отличается чуть более длинной (два-три кулака) связкой между брусками, и именно его мы наблюдаем в руках Брюса Ли. Окинавский стандарт составляет один кулак (около 10 см) при длине брусков до 34 см. Классической островной нунчаку, вероятно, следуем признать восьмигранные дубинки с небольшим конусным сужением от конца вовнутрь, соединенные тонким шелковым (теперь капроновым) шнурком указанной длины. И прежние века окинавское простонародье не знало токарных станков, а тем более – по металлу. Поэтому популярные и весьма удобные в работе современные изделия с вертушками на шарикоподшипниках, да еще с возможностью угловых компенсаций, никак не могут считаться традиционными, равно как и точеные круглые нунчаку с поясками для удобства удержания. Оружие, оснащенное цепочкой, юраздо тяжелее, так как требует для баланса нагружать внешние концы брусков заделкой свинца или насадкой массивных стальных (латунных, бронзовых) колец. Зато такая штука позволяет уверенно ловить цепью ножи и другие пстрые предметы, способные перерезать шнурок, а также формирует существенно более жесткий захват руки противника – вплоть до перелома. Увы, именно «цепные» экземпляры приводят служителей закона в особенно гневное состояние и навлекают на бедовую голову неосторожного носителя кары гораздо более тяжкие, чем в случае с якобы безобидными веревочками.

Таким образом, повсюду мы видим и сильные, и слабые стороны. Если же принять во внимание индивидуальность пропорций тела, физического потенциала и личных вкусов, то перед желающим освоить своенравные нунчаку открывается самый широкий выбор.

Техника работы, как и в случае с шестом, также может быть условно поделена на окинавскую и китайскую, характерные особенности которых нам уже известны. Китайский метод – это виртуозная ловкость непрерывных эллипсов, восьмерок, перехватов и переводов оружия с одного уровня па другой, из плоскости в плоскость, а в целом – явное преобладание скоростных круговых ударов в самых немыслимых ракурсах. Движения сливаются в один нескончаемый полет, сопровождаемый только шелестом воздуха. В окинавском подходе заметна большая доля тычков как одним, так и двумя брусками одновременно, очень часты захваты Зуки противника в замок, удушения с забросами шнурка вокруг шеи (дзимэ-вадза), и прочие вариации ближнего боя. Обусловлено такое отличие все той же разницей исходных исторических условий. Вести бой на средних и дальних дистанциях с вооруженным мечом самураем означало смертный приговор. Оставалось одно – отведя скользящим движением фатальный клинок, тотчас входить в ближний бой с максимально концентрированным цуки либо захватом. Внеш не окинавская работа выглядит лаконичней, жестче и основательнее, хотя на деле ни то, ни другое течения не уступают друг другу. В конечном итоге, гораздо больше значат личные качества мастера, нежели стилевые нюансы техники, тем более, что отчетливой границы провести невозможно.