Валерий Хорев - круги на воде

Несомненно, даже те редкие счастливцы, что достигли вершин в боевых искусствах, оттолкнувшись от здорового безоблачного детства своими мускулистыми ногами и руками, наверняка имеют в душе глубоко спрятанные причины для недовольства, которые и не позволили им поплыть по течению, словно известная субстанция. Просто эти костры у них скрыты еще глубже, так далеко, что раскопать их было бы под силу разве что самому дедушке Зигмунду или, скажем, Милтону Эрикссону.

В назидание и укор всем нам, беспечным любителям диванов и телевизора, хочу привести краткое и схематичное жизнеописание великого мастера традиционной окинавской школы каратэ и кобудо Сёрин-рю, Ютёку Хига (в пересказе М. Бишопа):

Ютёку Хига начал заниматься каратэ в возрасте 17 лет у Дзиро Сиромы, который был учеником легендарного Итосу Анка, которого принято считать «отцом» всего современного каратэ.

Ю. Хига – настоящий мастер боевых искусств, уверенный в своих силах. Он и в 70 лет обладает достаточным мастерством и скоростью, чтобы подтвердить свои слова делом. Каждое утро он встает в 5 часов и пробегает пятикилометровый марафон, затем прыгает через скакалку и проделывает 3-4 ката. За час до вечерних занятий он снова прыгает через скакалку и отрабатывает ката. Во время беседы Хига постоянно тренирует силу хвата кистей с помощью маленьких перевязанных пучков соломы, которые держит в ладонях.

Хига убежден, что тот, кто серьезно занимается каратэ, должен заниматься им всю жизнь, иначе он станет подобен горячей воде: если остынет, её придется разогревать снова. Хига также поощряет занятия учеников с другими учителями, чтобы они расширяли свои познания. «Ученики, которые связывают себя только с одним учителем, – пояснил Хига, – уподобляются людям, сидящим на углу стола и не способным понять, что у стола есть еще три других угла.»

Примеры такого рода можно приводить до бесконечности, но это мало что добавит к уже рассказанному. Не знаю, как там в странах Востока, но у нас очень часто встречаются совершенно невзрачные с виду монстры, чьи нелюдские физические возможности не оставляют шансов на победу при помощи одной только техники, сколь бы изощренной она ни была. Перед лицом подобной стихии говорить о каких-либо шансах вообще смешно, потому что не-представима сама борьба.

Феноменальную «физику» в состоянии преодолеть только другой феномен – развитая и управляемая Ци. Эти явления имеют различную природу и расположены на разных уровнях. Принцип, провозглашающий, что на высших стадиях всё приходит к одному, здесь не работает. Какой бы космической мощью не обладал некий индивид, она представляет собой полный ноль перед проявлениями Ци. Но и тут имеются свои подводные камни. Дело в том, что ни мне, ни кому-либо из моих знакомых не приходилось воочию видеть эффективную боевую демонстрацию работы Ци так, чтобы это было «весомо, грубо, зримо». В лучшем случае подобные фокусы происходят под девизом «вроде бы что-то такое есть», да и то лишь по отношению к спичечным коробкам и свечкам, послушно падающим набок от хорошего сброса. Но как только дело доходит до реального живого объекта, всё волшебство исчезает невесть куда. Вышеописанный эпизод с убойным дистанционным ударом, имевший место с моим другом, никак не может быть принят в расчет, поскольку являлся абсолютно случайным, как попадание метеорита в человека. Опыт, неповторимый сознательно и многократно, не является достоверным. Если прием или техника не срабатывает в ста случаях из сотни, то на них нельзя полагаться. Экстремальность ситуации и без того способна свести к нулю даже отточенные формы, а когда к ним добавляются спонтанные и самовольные компоненты, то ценность подобного багажа призрачна.

Даже если плюнуть на личный опыт и обратиться к бесстрастным кадрам хроники, то на первый взгляд дела там обстоят получше, но это иллюзия. Мне, по крайней мере, не доводилось ни разу замечать воздействий на расстоянии. Знаменитые мастера цигун всегда просят желающих тем или иным способом войти с ними в контакт, например, схватить за руку, толкнуть или просто прикоснуться, после чего недоверчивого естествоиспытателя действительно начинает ломать и корчить, даже если он не один, а в составе шеренги из десятка себе подобных, выстроившихся «леткой-енкой». Единственный эпизод я усмотрел в записи какого-то фестиваля айкидо в Японии, где кряжистый лысый старикан, сидя в сэйдза, воздевал руки вверх, а находившегося при этом за три метра и пытавшегося атаковать юного ученика дергало, точно марионетку. Но я не поручусь за правдивость этого потрясающего действа.

Завершить антологию душистых историй из жизни мастеров прошлого и настоящего относительно превосходства «лирики» над «физикой» хочу описанием документально достоверного эпизода, имевшего место в биографии Яна Лучаня (1799-1872), основателя стиля Ян-ши Тайцзи-цюань, каковой эпизод с небольшими вариациями пересказывается во всех жизнеописаниях легендарного кудесника.

Сильный характер Яна требовал постоянных состязаний с другими бойцами. Он объездил весь северный Китай с заплечным мешком и копьем. Услышав о каком-нибудь выдающемся боксере, он разыскивал его и вызывал на поединок. Но никогда в жизни он не причинил никому серьезного вреда. Поскольку он не проиграл ни одного боя, ему дали прозвище Ян Ути («Ян, не имеющий соперников»).

По виду Яна нельзя было подумать, что он боксер, но он часто поднимал и бросал противников, весивших Ьдвое больше него. Никто не знал, откуда берется его сила.

Богач по имени Чжан, живший в Пекине, любил бокс и всегда ходил со свитой из более чем тридцати бойцов. Юн восхищался Яном (заочно) и однажды пригласил его к себе в дом. Когда неказистый Ян пришел, Чжан разочаровался в нем и равнодушно угостил весьма скром-шым обедом. Ян все очень хорошо понял, но сделал вид, што не заметил, как с ним обошлись, и пил-ел с благостным видом. Чжан грубо обратился к нему:

– Я слышал о вашем почтенном имени и о пресловутой мягкости Тайцзи-цюань, только что-то мне не верится, что вы с вашим Тайцзи побеждаете людей!

– Есть три типа людей, которых я не могу победить, – быстро ответил Ян.

– Это какие же? – заинтересовался Чжан.

– Сделанные из меди, железа и дерева. Остальных я могу победить.

– В моей свите тридцать человек. Лучший из них, Лю, поднимает триста фунтов. Не хотите ли сразиться с ним?

– Конечно, хочу.

Послали за Лю. Легенда гласит, что он, «ворвавшись, произвел порыв ветра, а выглядел, как разъяренный 1-игр». Но когда он приблизился к Яну, тот послал его в [густоту правой рукой и мягко толкнул левой. И неожиданно Лю отлетел на десять футов, словно бумажный змей, у которого оборвалась веревка. Чжан захлопал в ладоши и со смехом сказал: «А Тайцзи и впрямь удивительное искусство». Он тут же заказал роскошный обед и с той минуты обращался к Яну не иначе как «Великий мастер».