Владимир Галедин - Лев Яшин

Как бы то ни было, через 11 минут после перерыва бесподобный Понедельник восстановил разницу в счете.

А спустя еще 13 минут случилось несчастье. Именно так. Казалось бы, забили нам с углового — бывает, ничего страшного. Пока два мяча в запасе. Вышло же много страшнее.

Итак, на 69-й минуте колумбийцы подавали корнер. Сначала дадим слово И. А. Нетто: «Как полагается, мы разобрали игроков соперника в штрафной площадке. Я стоял в нескольких метрах от штанги, прикрывая возможный рывок к воротам своего подопечного Калле [17] Налицо несовершенство записи: футболиста с такой фамилией на поле не было. Быть может, Коль? Так он и подавал. . За мной у штанги расположился Гиви Чохели, а за ним в воротах Лев Яшин.

Мяч подан. Он идет низом, слегка закрученный. Я был совершенно уверен, что он, не дойдя до ворот, уйдет на свободный».

Яшин в «Записках вратаря» про высоту полета мяча не вспоминает — и правильно. В действительности удар вышел крученый (Нетто прав) и на полутораметровой где-то высоте. «Я пропустил мяч, — продолжает капитан сборной, — потому что, если бы и захотел отбить его, то мог сделать это, только послав мяч снова на корнер». Да, «увернулся», по выражению Яшина, а затем случился отскок от газона, не упомянутый в воспоминаниях. Теперь кульминация. Мяч летит на ногу стоящему у ближней штанги Чохели. Яшин: «Я крикнул: „Гиви, играй!“ Как оказалось после, Гиви показалось, что я кричу: „Гиви, играю!“ Так или иначе, Чохели повторил маневр Нетто, и мяч, никого не задев, влетел в сетку». Игорь Нетто: «Самая досадная пенка, какую только можно себе представить».

В том-то и дело. Не на первенство двора приехали играть. Асерос-то «девятку» поразил, а тут… И добрый, воспитанный Лев Иванович стукнул верного, очень славного Гиви кулаком по спине — тот же схватился за голову в полном отчаянии. «Но что-то резкое сказал я в тот момент, — не забывает Яшин, — Нетто и Чохели ответили, в перебранку вмешался кто-то из форвардов: „Вот, мол, мы забиваем, а вы только пропускаете“. Мы отпарировали этот наскок. И вспыхнувший разлад не замедлил сказаться на игре».

А как же. Сначала переругались между собой оборонцы. Затем сплотились, чтобы дать отпор форвардам. Своим. Какая тут игра. А ведь Г. Д. Качалин на сборах так радовался, что команда «сдружилась». И вот рассыпалась, разрушилась обретенная крепкая дружба! Так, может, и не было ее вовсе?

Нет, была. И осталась. Просто очень много совместилось в момент злосчастного углового. Общий фактор: непередаваемое нервное напряжение, чувство ответственности плюс к тому — чарующий аромат близкой, рукой подать, победы. Затем губительные частности. Как подал Коль? Плохо, хорошо? Не то. Он подал по-любительски. Подумайте сами, у кого из профессионалов мяч ударится о траву при исполнении углового? А у данного товарища так и вышло, траектория пошла особая и, как назло, подлейшая для нас.

Что же до крика «Гиви, играй!», то рассказывает о нем впервые Мартын Мержанов на страницах «Футбола», а затем и Нетто с Яшиным в мемуарах. Сам факт этим замечанием вовсе не ставится под сомнение. Напротив. Бесспорно, Яшин желал Чохели помочь. Однако прав, похоже, А. Т. Вартанян: «Защитник, учитывая скорость полета мяча и небольшое расстояние от товарища, прореагировать, мне кажется, не успевал, как и на окрик вратаря». Опять совпало: Нетто, как профи, не хотел второго углового подряд, рассчитывая по-шахматному. Произошло же все «зевком в один ход», используя терминологию любимой Игорем Александровичем мудрой настольной игры. В самом деле, как вратарь мог сыграть, если защитник стоял на линии ворот в своем углу, а Яшин — в противоположном? Мяч-то противным колобком влетел между боковой стойкой и собственно Чохели.

Мы так долго размышляем над одним голом, потому что и в 1971 году, в зените славы (чему будет отведена специальная глава), Яшин без дополнительных вопросов, по собственному нелогичному для большинства желанию примется рассказывать об этом годами надрывавшем душу матче.

То-то и оно. Болельщикам, в числе коих и журналисты, второй колумбийский гол, на их неострый взгляд, мог показаться курьезным. А у Льва Ивановича он всю жизнь был перед глазами. И не выключишь ведь изображение…

Ну а вроде как, по всем прогнозам, отстающие в квартете колумбийцы добились в Арике 3 июня почетнейшей ничьей. Разброд и шатание в советских рядах всякий бы почувствовал, а те техничные и заводные ребята толк в футболе знали. У наших же проваливались все. Рада третий гол провел метров с девяти в упор, по центру и без малейшего сопротивления обороны. Возьми Яшин — герой, пропустил — никаких претензий быть не должно. С четвертым мячом Клингера чуть посложнее. Бесспорно, полевые игроки вновь отработали отвратительно. Темнокожий форвард оказался один на один в штрафной и явно впереди защитников в красных майках. Вратарь рискнул, выбросился на нападающего, почти преуспел. Не вышло. Как ни крути, а доли секунды, пока Клингер, не без труда проскочив Яшина, доцарапывал мяч у ворот, давали шанс обороне ему помешать. Чуть не успели. 4:4.

Под конец советский голкипер спас команду от поражения.

Когда всё это закончилось, его самого нужно было спасать. Могучий мужчина, признанный маэстро футбола, сидел и смотрел в белесые дали Тихого океана. Иногда говорил. Редко. Игорь Нетто рассказал о состоянии сборной и ее вратаря буквально через два года, в 64-м: «Как же мы отнеслись к этой непонятной и досадной ничьей? Мы были огорчены и в первые часы подавлены. Были споры и взаимные упреки. Тогда казалось несомненным, что ошибки отдельных игроков привели нас к неожиданному результату. Нападающие, забив четыре гола, считали, что поработали, как надо, и склонны были во всем, что случилось, винить защиту, не сумевшую удержать счет».

Кошмар какой-то. Не говоря уже о том, что с ожившими колумбийцами обязаны были начинать действовать игроки передней линии, — речь же идет о национальной команде на чемпионате мира, когда победа и поражение — одни на всех. Да что объяснять — раньше то была, кажется, аксиома. Теперь же наступило время обвинений и оправданий.

«Защите, — продолжает невеселый рассказ капитан сборной, — ответить было нечего. Факт остается фактом. Нервничал Яшин. Первоклассный мастер, столько за свою жизнь выручавший команды, он тяжело переживал эти четыре гола. Требовательный к себе, беспощадный, он, я знаю, мысленно по многу раз пересматривал свои действия в этом драматическом матче, стараясь определить причины своих ошибок. Внешне Лев был, как всегда, спокоен. Однако, глядя на него, на то, как он сидит, глубоко задумавшись, ничего вокруг не замечая, можно было легко понять — человек „не в своей тарелке“. Мужественный и волевой, не знающий в игре, что такое нерешительность, он, конечно, первым судил себя без всякого снисхождения.