Павел Васильев - Гвардия советского футбола

— Такие маломерки мне не нужны. Вычеркни и перепиши лист».

И Бобров стал курсантом Ярославского военно-интендантского училища, эвакуированного в Омск. Тем временем из блокадного Ленинграда сумели вывезти двенадцатилетнего Бориса — двоюродного брата Всеволода. Мальчик потерял родителей и мог погибнуть от голода. Михаил Андреевич усыновил племянника. Всеволод Михайлович считал Бориса своим родным братом. Вскоре приехал на побывку Владимир. Но радость встречи была омрачена. Умерла Лидия Дмитриевна. Не выдержало сердце. Всеволода не сразу оповестили, да и из училища отпустили с опозданием. И на похороны матери он не успел.

Молва об омском курсанте, прекрасно играющем как в футбол, так и в хоккей, дошла до Москвы. Бобров забивал в каждой игре по три-четыре гола, а матчи, где ему доводилось забивать по одному мячу, считал провальными. В 1944-м Всеволода пригласили в ЦДКА. В хоккейную команду.

Всеволод поразил даже видавших виды армейцев. Тренировалась команда в парке у площади Коммуны, где каток заливали на месте теннисных кортов, — теперь примерно на этом месте построен Музей Вооруженных сил. И когда Бобров в первой же двусторонней игре подхватил мяч, когда он без разбега, словно пущенный из катапульты, сразу набрал полную скорость и стал одного за другим обводить противников, многие буквально ахнули. Всеволод с легкостью перекидывал клюшку из руки в руку, прикрывал мяч корпусом, и защитники не могли справиться с ним. Играющий тренер ЦДКА Павел Коротков, на собственной «шкуре» испытавший неудержимость бобровского дриблинга, был изумлен, и уже самая первая тренировочная игра бесповоротно решила вопрос о том, что новичок Бобров должен выступать за основной состав.

На хоккейной площадке Боброва заметил Борис Андреевич Аркадьев. Тренера поразили и техника, и скорость, и сила рук молодого нападающего, и его результативность. «Я пришел на первую тренировку хоккейной команды посмотреть на новичка, и то, что я увидел, поразило меня. Прежде всего я увидел, что новичок, попав в общество чемпионов страны, не чувствовал себя экзаменующимся и держался уверенно и спокойно и в раздевалке, и на льду. Я сразу всё понял: это был настоящий, волей божьей талант и мастер индивидуальной игры. „Проходимость“ Боброва при помощи скоростной обводки сквозь оборону противника была буквально потрясающей… А после разыгранного приза открытия хоккейного сезона все заговорили о появлении новой хоккейной „звезды“ небывалой величины».

Но приглашать в футбольную команду Всеволода не спешили. Лишь летом 44-го Аркадьев взял молодого нападающего на сбор в Абхазию. И то не в качестве основного игрока. Аркадьев считал, что Всеволоду нужно дозреть.

Война близилась к концу. Семья Бобровых перебралась из Омска в Москву. Всеволод становился ведущим игроком хоккейной команды, а Борис Аркадьев уже думал, как ввести Боброва в футбольный ЦДКА. Возможно, даже двух Бобровых, ибо Владимир планировал тоже вернуться в большой спорт. Но в марте капитан артиллерии Бобров подорвался на мине и получил серьезное ранение. Ногу чудом удалось спасти, однако ни о каком футболе или хоккее не могло быть и речи.

Тренировки с основой ЦДКА не прошли даром. Борис Аркадьев узнавал Всеволода всё лучше и лучше, открывал новые стороны его таланта. Молодой нападающий обладал очень приличной скоростью, необычной манерой ведения мяча и ударом. Бобровский удар был, может, и не слишком сильным, хотя при желании Всеволод Михайлович мог «выстрелить» как из пушки. Но Бобров бил на точность, посылал мяч на неудобной для вратаря высоте и по столь же непростой траектории. Возможно, это было связано с особенностями коленного сустава футболиста.

И всё же Борис Андреевич не спешил наигрывать новичка на позиции второго центра. Ветеран Петр Щербатенко нареканий не вызывал, а Аркадьев всегда с уважением относился к игрокам, отдавшим команде свои лучшие годы. Поэтому к первому послевоенному чемпионату СССР Всеволод готовился как дублер Щербатенко.

Закончилась самая страшная в истории нашей страны война. Народ возвращался к мирной жизни, одной из примет которой стал футбольный чемпионат. И в матче с «Локомотивом» московская публика впервые увидела молодого, крепкого курносого парня, который вышел на последние 15 минут вместо Петра Щербатенко. Вскоре новичок поразил ворота «железнодорожников». А затем забил и свой второй мяч. И в тот же день вся футбольная Москва узнала имя этого курносого героя — Всеволод Бобров. В скором времени он все же потеснил Щербатенко, и пятерка нападающих ЦДКА приобрела свой законченный вид — Владимир Демин, Всеволод Бобров, Григорий Федотов, Валентин Николаев, Алексей Гринин.

Говорили, что Бобров не слишком любил тренироваться. Его стихией была игра. Не было случая, чтобы он халтурил на поле, был не готов к игре. Первый футбольный сезон Всеволода получился ошеломляющим — 24 гола в 21 матче. И хотя ЦДКА не стал чемпионом, уступив титул динамовцам, но именно Бобров стал одним из главных героев первенства 1945 года. А осенью он отправился в составе «Динамо» в знаменитое турне по Британии.

В той поездке, где наши футболисты более чем достойно сражались с родоначальниками самой популярной игры, Всеволод Михайлович забил шесть из девятнадцати мячей. Именно тогда Вадим Святославович Синявский выдал свое знаменитое — «Бобров — золотая нога». Бобров стал фигурой всесоюзного масштаба. Стране нужны были герои нового, мирного времени.

Но была и критика в адрес бомбардира. Например, динамовцев во время турне порой раздражало, что Всеволод брал игру на себя и требовал, чтобы играли на него. В ЦДКА это было приемлемо, в «Динамо» — не вполне. Игроки даже жаловались на Боброва Михаилу Якушину, и тот пытался что-то изменить в поведении нападающего на поле. «Михаил Иосифович, не учите меня играть», — парировал Бобров. Конфликта не получилось, тренер и игрок быстро нашли общий язык. Тем более что Якушину довелось работать со Всеволодом короткий срок. Куда больше приходилось думать о том, как бы нейтрализовать ударного форварда ЦДКА.

Там же, в Лондоне, Якушин и Бобров впервые увидели необычную для себя игру. Вроде бы хоккей, а клюшки другие, площадка меньше и, главное, вместо плетеного мячика резиновый диск. Оба влюбились в хоккей с шайбой. А Боброву суждено было стать одним из тех, кто сделал канадский хоккей любимым видом спорта в России.

Всеволод Михайлович сразу понял, что хоккей с мячом и хоккей с шайбой при всей схожести — очень разные спортивные дисциплины. В бросок вовлечены иные группы мышц. И чтобы быть с шайбой на «ты», Бобров занялся настольным теннисом, затем брал уроки большого тенниса у Ивана Новикова и Зденека Зикмунда. И привлек последних в канадский хоккей. Уроки не прошли даром. За считаные месяцы Всеволод Бобров из новичка превратился в одного из величайших игроков в истории хоккея.