Инна Осиновская - Поэтика моды

В литературе эта съедобность тоже обыгрывалась не раз. Достаточно вспомнить «Москву – Петушки» В. Ерофеева и описанный там «благовонный» коктейль «Слеза комсомолки»: «Даже сам рецепт „Cлезы” благовонен. А от готового коктейля, от его пахучести, можно на минуту лишиться чувств и сознания. Я, например, – лишался.

Лаванда – 15 г

Вербена – 15 г

Лесная вода – 30 г

Лак для ногтей – 2 г

Зубной эликсир – 150 г

Лимонад – 150 г

Приготовленную таким образом смесь надо двадцать минут помешивать веткой жимолости. Иные, правда, утверждают, что в случае необходимости можно жимолость заменить повиликой. Это неверно и преступно» (Ерофеев 1990: 45). Сколько эстетства в этом описании! Такому эстетству могут позавидовать сотрудники пиар-служб парфюмерных компаний, составляющие свои сладкие рекламные тексты.

Идея материальности духов доводится до абсурда в романе Патрика Зюскинда «Парфюмер». Главный герой, парфюмер Гренуй, получает эфирные масла из тел и волос девушек, уничтожая материальность существования людей ради совершенной материальности ароматов.

В итоге Гренуй создает идеальные духи, душится ими, и его съедает восхищенная толпа: «Каждый хотел коснуться его, каждый хотел урвать от него кусок, перышко, крылышко, искорку его волшебного огня. Они сорвали с него одежду, волосы, кожу с тела, они ощипали, разодрали его, они вонзили свои когти и зубы в его плоть, накинувшись на него, как гиены» (Зюскинд 2013: 302). Самая простая форма обладания, идеальная форма обладания – включить желанную плоть, вожделенную материальность в свою материальность, сделать желанный объект частью себя – на время (секс) или навсегда (поедание). О поедании как реализации потребности в любви неожиданно читаем и в биографии Кристиана Диора. Изабель Рабино рассказывает, что у модельера была слабость – шоколад: «У него на столе всегда можно увидеть шоколадные конфеты, и не одну-две, а целую коробку. Диор – один из тех гурманов, над которыми матушка природа сыграла злую шутку: он толстеет от всего». Далее Рабино оправдывает гурманство и лишний вес: «Это потребность любить и быть любимым. Ведь его так долго не замечали» (Рабино 2013: 168).

Модная идеология подразумевает культивирование вещей – возведение сумок, туфель, платьев, цветов, тканей в культ, их превращение в вожделенные объекты. Мода творит из «невинных», простых, повседневных вещей богов. Или объекты вожделения. Которыми хочется завладеть, которыми хочется обладать. Вот почему в модном поэтическом поле так прочно укоренились образы еды. Ведь поедание – идеальное потребление, абсолютное потребление и абсолютное обладание.

Но есть у этой связи моды и еды и мифологические, архаичные корни. Одежда и еда тесно коррелируют на ритуальном уровне. Об этом подробно пишет Ольга Фрейденберг в своей книге «Поэтика сюжета и жанра»: «Понятна стабильная связь между едой и занавешиванием, предметом еды и тканью: здесь сливается космогонический образ с производительным, и божество хлеба или плода появляется в покровах и завесах, подобно невесте» (Фрейденберг 1997: 200). Фрейденберг пишет о том, что даже простой стол, за которым едят, «осмысляется в образах высоты-неба», что еда сопровождает ритуалы рождения и смерти, что покойников в рамках мифологического образа «трапезы мертвых» изображают едящими и пьющими. Она упоминает про образы «обедающей» богини преисподней Гекаты, говорит про связь еды и жертвоприношения или про дуальность стола и могильной плиты. И отдельно Фрейденберг рассуждает о роли «тканевых метафор». Ткани, пологи – это одежда для стола, не просто утилитарная вещь или украшение, а часть священнодействия. Скатерть священна: «Стол, в особом обряде, омывают, подобно живому существу, одевают в сорочку и в верхнее платье…», «Одежда стола, одежда хлеба и вина (покровцы), одежда священнослужителей, завесы и пологи – различные „метафоры из ткани” одного и того же образа смерти-воскресенья» (там же: 184–186).

На неделе моды в Милане, где демонстрировались коллекции осень – зима 2015 года, Джереми Скотт, креативный директор Moschino, посвятил показ знаменитой сети фастфуда McDonalds. Модели выходили на подиум с сумочками в виде красочных коробок с «хиппи мил», в красных свитерах с крупной желтой буквой «М». Коллекция иронична: модное потребление сродни быстрому дешевому потреблению фастфуда.

Мода перенимает у еды и обозначения типов или темпов потребления. Так, по аналогии с fast food в язык моды вводится понятие fast fashion. Считается, что первой стратегию fast fashion стала применять марка Zara. Сегодня ее воплощают в жизнь множество других брендов, ведущие – H&M и Topshop. Речь идет о дешевой, но при этом отвечающей последним модным тенденциям одежде. Бренды масс-маркета адаптируют для широкого потребителя актуальные тенденции с мировых подиумов, где свои коллекции демонстрируют дома моды. При этом коллекции в магазинах, исповедующих fast fashion, обновляются не два раза в год, как в prêt-a-porter, а гораздо чаще, иногда ежемесячно. Быстрая мода, как и быстрая еда, подразумевает сиюминутное потребление и быстрое изготовление. Вещи не покупаются на годы, а носятся сезон, потом выбрасываются, сменяются другими, обесцениваются. Регулярные распродажи, позволяющие приобретать залежалую одежду по низким ценам, также способствуют этому обесцениванию. Кстати, в пику fast fashion некоторые бренды, относящие себя к классу luxury, никогда не устраивают распродаж (например, Stefano Ricci, Chanel, Dior).

Опять же в пику fast fashion появляется такой термин, как slow fashion (и, кстати, slow food, антипод fast food, тоже одно из веяний последних лет). Среди основоположников концепции slow fashion – шведский онлайн концепт-бутик Slowfashion house ( slowfashionhouse.com ). Его открыла дизайнер Ригетта Клинт в 2008 году. И хотя в названии присутствует слово «fashion», речь не только о моде. Сегодня здесь, как и в обычном универсаме, можно купить все: начиная от зубной щетки и скатерти и заканчивая косметикой, одеждой, шоколадом. Эти вещи продвигают идею ручного труда и сделаны из натуральных продуктов и материалов: кресла, сплетенные из ротанга, щетка для чистки кухни из волокна мексиканской агавы, незамысловатые по крою хлопковые платья с перламутровыми пуговицами, браслеты, которые делают саамские женщины на севере Швеции. Вещи slow fashion равнодушны к подиумным трендам, носить одежду, согласно философии slow fashion, надо до тех пор, пока она не порвется. Впрочем, если она износится, ее можно заштопать. Главная идея slow fashion – отказ от гиперпотребления, отречение от культа моды.

Но так как slow fashion – все-таки стратегия продаж, она не перестает, как и fast fashion, быть стратегией потребления. Это философия, которая все равно учит потреблять, только по-другому – не так часто, не ради обладания новыми вещами и новыми тенденциями, а медленно, вдумчиво. Она превращает покупателей в «гурманов».