Наталья Степанова - 9000 заговоров сибирской целительницы. Самое полное собрание

И еще: если вы собираетесь лечить мужчину, покупайте для него икону в мужской день, то есть в понедельник, вторник и четверг. Если вы приобретаете икону для женщины, то делать это нужно в женский день – в среду, пятницу, субботу.

Не лечите людей с помощью своей иконы, которой вас когда-то благословили родители, такая икона считается родовой, и помогать она должна только вашему роду. Как уже понятно из названия, такая икона должна переходить по наследству.

Прежде чем вы будете покупать именную икону для обратившегося к вам за помощью человека, уточните, есть ли у него потайное имя, то есть имя, которым его крестили. Именно на это имя и следует покупать икону.

Предположим, вы лечите человека от болезни. В момент отчитки у вас на столе должны стоять две иконы. Первая икона, выбранная вами по списку, который я привела выше (в соответствии с имеющийся проблемой), вторая икона – именная, то есть образ, на котором изображен соименный больному святой (не забывайте, что икону в данном случае покупают, ориентируясь на крестное имя человека).

Мне часто задают вопрос, как быть с распятием, нательным крестом и иконой, которые могут подкинуть под дверь. Отвечаю: подобную находку не следует сжигать, выкидывать на помойку и т. д. Отнесите все в церковь, а Господь Сам потом всех рассудит. Хотелось бы, чтобы вы запомнили, что есть взаимозаменяемые иконы, а есть те, которые служат только для определенных нужд. Например, икона «Святитель Власий Севастийский и мученики Флор и Лавр» используется в хозяйственных обрядах, помогает найти пропавшую скотину и отчитать скот от падежа, однако для лечения людей она не подходит.

Дорогие мои и бесценные. Спасибо вам за заботу о мастерстве, о наших учениках и почитателях, об уходящем поколении престарелых мастеров. Я всем сердцем благодарна вам, особенно за сострадание. Действительно, подошло время вспомнить о тех, кто помогал другим. И помочь им прожить свои последние годы и месяцы, хоть чуть-чуть более достойно.

Нельзя передать словами, как тяжек труд мастеров. Нет у них ни выходных, ни праздников, потому-то редко можно увидеть на лице знахарей улыбку. Они строги, скупы на ласковые слова и немногословны. Для истинного знахаря главное дело, а не разговор. Эти мудрые, совестливые люди, никогда ничего для себя не попросят. Не из гордости, а чтобы не побеспокоить. Мне же они поверяют, как пусто и тяжело у них на душе, и как тяжко им живется.

И я присоединяюсь ко всем, кто пишет мне в своих письмах, о ныне старых и немощных мастерах. И все, кто милосердно протянет им руку помощи, не будут забыты, и за добро им Господь воздаст полной мерой.

Я храню письма, адресованные моей бабушке, а также собираю рассказы тех людей, кому она помогла своим трудом и молитвами. Не было среди них ни одного равнодушного человека. Все плакали и благодарили судьбу и Бога за то, что в тяжелую минуту жизни через мою милую бабушку им была послана помощь Господа. Бабушка учила меня не только травным и заговорным делам, но и уму-разуму, наставляя и приводя всяческие примеры. За все время учения я услышала от нее множество чудесных и, на первый взгляд, даже невозможных случаев, которые происходили при ней или до нее. Но и эти удивительные случаи она пересказывала не ради моей потехи, а для пользы учения, потому что к каждому такому рассказу она тут же давала мне необходимые под них обереги, молитвы, шепотки и заклинания, говоря при этом: «У судьбы дорожек много, вдруг у кого такое же случится, а ты будешь знать, как помочь в этой ситуации!»

Я решила рассказать вам, мои дорогие, то, что рассказывала мне моя бабушка, а также научу вас тому, как можно обойти эти страсти, сохранив при этом свою жизнь и здоровье!

Моя мама сильно заболела, а потом у нее отнялись ноги. Отец мой был генералом и, конечно же, нашел для мамы самых лучших медиков. Но постепенно надежда вылечиться угасла.

Однажды молочница (мы очень давно знали эту женщину) рассказала нам о своем племяннике. Парень пропадал от пьянства, и его возили лечить к какой-то Евдокии, которая Божьим даром освобождает людей от болезней. Молочница пообещала маме узнать адрес целительницы.

Вечером мама заговорила с отцом о поездке к целительнице. Но папа стал кричать, что это невозможно, мол, если кто узнает об этом, конец его карьере. Но мама сказала ему: «Или ты дашь мне шанс поправиться, или сам пристрели, чтобы я не мучилась!» Отец говорил что-то, а мама плакала и настаивала, что не хочет быть прикованной к постели.

В общем, тайно, чтоб никто не знал, маму повезли лечиться к Евдокии Степановой. С ней были ее сестра тетя Галя, мой брат Андрей и я. Не буду рассказывать, с каким трудом мы добирались. Мы прожили у Евдокии почти все лето, и мама оживала на наших глазах. Сперва она начала садиться, затем вставать, а потом и ходить с палочкой. Мы дали отцу телеграмму, и он за нами приехал. Я лично слышала, как он сказал Евдокии: «Хочешь, я куплю тебе новый дом?» «Не нужно, – ответила она, – все равно мне здесь уже не жить. Скоро будет война, так ты лучше послужи Родине как надо. Да смотри, солдатушек береги, зря на смерть не бросай!»

Эту историю рассказала мне Елена Сергеевна, которая через много лет разыскала меня и показала фотографию своего отца, матери и моей бабушки. Прощаясь, они сфотографировались вместе на память.

Перед самой войной мы пошли с мамой погадать к Евдокии. Жили мы неподалеку от нее, на соседней улице, и отлично знали, что люди к ней отовсюду едут за помощью. Мама хотела спросить, стоит ли мне выходить замуж за Петра, которого я очень любила и от которого была беременна. Мама о моей беременности ничего не знала, да и срок был маленький.

Впустила нас Евдокиюшка, усадила за стол, мама и спрашивает про Петра. Евдокия смотрит на нее и говорит: «Куда ж теперь деваться, у них ребенок скоро будет». Я заплакала, а мама стала на меня кричать. Евдокия сказала, что тут орать негоже, тут иконы. И ко мне обратилась: «Зайди, девка, ко мне завтра».

На другой день я пришла к Евдокии, а она мне говорит: «Я тебе сейчас расскажу, деточка, всю твою судьбу. Ты выйдешь замуж за Петра. И это единственный мужчина, который у тебя будет. Когда вашей дочери исполнится два года, его освободят от брони и заберут на фронт. Но поезд не дойдет до места назначения, его разбомбят. Петр твой погибнет и даже ни разу не выстрелит. Поедет зря».