Уилл Гомперц - Думай как художник, или Как сделать жизнь более креативной, не отрезая себе ухо

Но не следует забывать, что в этой истории есть еще один бесстрашный герой. Искусство не может существовать в изоляции. Талант расцветает, если для него есть питательная среда. Очень часто ее создает покровитель или поклонник, который защищает художника, дает ему возможность работать, поддерживает его и помогает доставать заказы. Великолепного потолка Сикстинской капеллы, приводящего нас в восхищение, не было бы, если бы не упорство папы римского Юлия II, непоколебимо верившего в талант Микеланджело.

Пока Микеланджело грызли подозрения, что Браманте и Рафаэль строят против него козни, папа ликовал, что не прислушался к советам злопыхателей и сделал правильный выбор. Он считал Микеланджело единственным художником, которому по плечу роспись Сикстинской капеллы, несмотря на все сомнения, высказанные в его адрес Браманте. Мы не исключаем, что папа был самонадеянным типом, склонным к мании величия, – как, впрочем, и нанятый им скульптор, – но он обладал даром провидца, и благодаря ему, убедившему мастера взяться за трудную работу, мир обогатился одним из бессмертных шедевров искусства.

Микеланджело – пример для нас всех. Каждому, кто стремится к новым открытиям, необходима отвага. Мы живем, испытывая на себе давление общества, и вынуждены подчиняться общепринятым нормам. Система функционирует без сбоев, только если все твердо придерживаются установленных правил. Мы послушно ездим по указанной стороне дороги, пользуемся деньгами как общепризнанным эквивалентом товаров и услуг и терпеливо стоим в очередях. Так работает система. Если мы вдруг перестанем соблюдать социальные договоренности, кругом воцарится хаос и общество распадется. Но…

Существующее положение вещей не вечно. Как и сама планета, на которой мы живем. Изменчивость – вот единственная константа. Люди совершенствуются, власть переходит от одних к другим, возникают новые возможности. Ни один общественный уклад не задан раз и навсегда. Тот, кто предчувствует перемены, оказывается к ним готов и адекватно реагирует на них. Ученые совершают открытия, отталкиваясь от крупицы новой информации, полученной из другой области знания. Предприниматели спешат воспользоваться инновациями для развития своего бизнеса. А деятели искусства ищут новый выразительный язык, соответствующий своему времени.

Но и первые, и вторые, и третьи движимы силой воображения. Это и делает их творческими личностями. И все они на пути осуществления своих идей сталкиваются с серьезными трудностями: общество настороженно воспринимает все новое, поначалу его отвергая. На первый взгляд может показаться странным, что именно художники вступают в бой со сложившимися догмами и консервативными взглядами. Но реальность такова, что им приходится действовать в условиях рыночных отношений: торговцы предметами искусства предпочитают иметь дело с произведениями, которые им наверняка удастся продать; коллекционеры охотнее приобретают работы, которые одобрит их окружение, а представители истеблишмента выбирают что-то хорошо им знакомое и понятное.

Чтобы бросить вызов устоявшимся правилам и противостоять всем этим группам заинтересованных лиц, нужна отчаянная смелость. Только очень смелый человек способен справиться с этой задачей, но даже ему нужна помощь. Как правило, в этой борьбе участвуют как минимум двое: художник и его покровитель. Иногда покровителем становится торговец предметами искусства. Например, импрессионисты многим обязаны Полю Дюран-Рюэлю, который поддерживал их финансово, продавал их произведения и прославил на весь мир. Иногда в этой роли выступает богатый коллекционер, такой, как американская галеристка Пегги Гуггенхайм, которая, по существу, сделала карьеру Джексону Поллоку, тем самым расчистив путь абстрактному экспрессионизму.

Впрочем, у художников есть способ представить публике радикально новое творение и без чьего-либо покровительства. Такой шаг требует большого мужества. Но если вы человек смелый и новатор в душе, рискните – это может сработать, как сработало у англичанина Бэнкси.

Еще недавно его граффити на политические темы считались чем-то вроде приколов, а сегодня кураторы музеев отзываются о них как о подлинных произведениях искусства.

Тот самый истеблишмент, против которого бунтовал Бэнкси, теперь объявляет его успех своей заслугой.

В своих граффити он высмеивал существующую систему, так сказать, снаружи, а теперь, когда его работы получили признание кураторов музеев, придумавших для них название стрит-арта, то есть уличного искусства, продолжает делать то же изнутри, в музейных залах и галереях. Однажды он принес в респектабельный Британский музей обычный булыжник, на котором нарисовал фигурку, напоминающую пещерного человека, толкающего перед собой тележку с продуктам из супермаркета, и подсунул его к прочим экспонатам галереи античной скульптуры. Рядом с булыжником Бэнкси повесил исполненную в фирменном стиле музея табличку следующего содержания:

«Прекрасно сохранившийся образец примитивного искусства посткататонической эры. Большинство произведений такого рода до нас, к сожалению, не дошли, уничтоженные рьяными городскими чиновниками, которые отказываются признать художественные достоинства и историческую ценность настенной мазни».

Бэнкси. Настенный рисунок, 2005

Табличка несколько дней провисела рядом с древнеегипетскими и древнегреческими экспонатами, пока ее не обнаружили музейные работники; возможно, впрочем, на нее указал кто-то из посетителей музея. Бэнкси обожает такие провокации, подавая неприятную правду в виде дерзкой шутки.

В этом случае шуткой был булыжник, а неприятной правдой – рьяные городские чиновники. Никому не хочется выступать в роли ретрограда, которому новые идеи поперек горла, но признаемся честно: большинство из нас относится к этой категории. Во всяком случае, мы предпочтем остаться в стороне, предоставив другим действовать вместо нас. Еще со времен Платона, в своей «Республике» категорически отвергавшего искусство, в области культуры вообще и искусства в частности не счесть историй о том, как высокопоставленные эстетствующие интеллектуалы пытались вытоптать ростки творчества.

В заметках к пьесе «Цезарь и Клеопатра» (1898) Джордж Бернард Шоу описывает подобное неявное филистерство. Вот как он, например, характеризует Юлия Цезаря: «Он человек на редкость здравомыслящий, с хорошим вкусом, то есть человек, лишенный оригинальности и моральной смелости».

Мы, то есть общество и наши официальные представители, по большей части придерживаемся консервативных взглядов не из упрямства; никто специально не стремится сужать свой кругозор. Когда художник впервые выносит на суд публики свежую идею, мы чаще всего просто не готовы к ее восприятию. Автор долгие месяцы, а то и годы размышлял, экспериментировал, пробовал, надеясь создать гармоничное произведение, которое мы мгновенно поймем и примем. Но чаще всего этого не происходит, что неудивительно. Наша ошибка в том, говорит Джордж Бернард Шоу, что вместо того, чтобы довериться художнику, мы склонны сомневаться в нем; все новое и непривычное кажется нам непонятным и даже опасным.