Сергей Решетников - Иркутская сага. Воспоминания о прожитом. Том 3

Кто с вечера «навалил» в эту фуражку, мы так и не узнали. Начальника пульта централизованного наблюдения (так важно он назывался) перевели в другой город.

Поработал я там недолго. Подрабатывал еще грузчиком на дровяном складе, по блату меня туда устроил Леонов Анатолий Павлович, друг тестя. Еще помогал мыть полы жене Лене в снабженческой конторе на Карла Маркса. Какой-то свой маленький вклад в семейный бюджет вносила, помогала по возможности мама. Но, конечно же, основная финансовая нагрузка была на отце моей жены Георгии Семеновиче Щекотове. Он работал шофером-дальнобойщиком на междугородных пассажирских перевозках в автоколонне №1880.

Я начинал говорить о птичках, о проснувшейся природе неслучайно. 31 мая 1975 года у меня родилась дочь! С легкой руки брата Елены Александра мы назвали ее Ольгой, Оленькой. Конечно, добросовестно с тестем, теперь он стал дедом Гошей, «обмывали» это событие. Все наши родные радовались за нас. Моя мама стала бабой Надей, сестра Галя – тетей. Мой отец – дедом Лешей, а баба Вера – прабабушкой.

Я с Олей на самой первой в ее жизни прогулке в Иркутске

Первое купание Оли

Баба Алла с внучкой

Молодые родители с дочей Олей

Баба Надя с внучкой Ольгой

Дед Гоша с внучкой

Баба Алла и дед Гоша с внучкой Олей

Мама Лена с доченькой

Не буду описывать трудностей, переживаний за здоровье молодой мамы и новорожденной дочери. Расскажу о первых днях своего отцовства. Итак, Лена доверила мне в ночь держать на руках дочь (рифма сама выскочила непроизвольно). Жена тяжело переносила послеродовой период, была ослаблена. Ей необходимо было просто отоспаться. В роддоме на улице Бограда, где она рожала, были разные инфекции и некоторые из них непременно хотели прижиться в нашем доме. Приходилось со всем этим «добром» воевать, четко соблюдать меры гигиены и всякие другие житейские премудрости, без которых не обходится ни одна семья, если в доме появляется новорожденный ребенок. Купать младенца надо было в теплой воде, добавляя отвар богородской травы (чабреца), температуру измерять посредством собственного локтя. Там, оказывается, нежная и чувствительная кожа, очень четко определяет комфортную температуру воды для купания малыша. И еще многое, многое другое.

Сижу в своей маленькой тещиной комнатке, которую мы обустроили для своей семьи. Лена сладко спит, спит и моя доченька. Я рассматриваю ее личико. На нем периодически отражаются эмоции. Наверное, во сне смотрит какое-то свое кино. То нахмурится, то скорчит рожицу, будто бы кого-то дразнит, то расплывается в улыбке.

– Надо же, – подумал я, – человеку всего-то несколько дней от роду, а уже имеет целую систему мимических и других способов выражать себя в этом мире.

Животик начинает бурлить, доча корчится, пукает. Я прижимаю ее к себе, стараюсь обогреть своим теплом. Доча млеет от папиного тепла, расслабляется и продолжает смотреть во сне свой, только ей известный фильм.

Наверное, в это время в ее сознании перерабатывается и усваивается все информация, полученная из внешнего мира за этот прожитый день. Она вспоминает лица родных людей, заботившихся о ней, мордочку собаки Джульки – мальтийской болонки, которая наперекор людям все рвется заглянуть в лицо новому человеку. Видимо, этот кремового цвета шерстяной комочек, маленький хозяин дома, по-своему, по-собачьи, хочет представиться ей и завести дружбу.

Вот доча просыпается. Я ей начинаю ворковать какие-то мелодии, называть ее по имени. Оля внимательно присматривается, нахмурившись, вглядывается в мое лицо. Вдруг ее личико искажает гримаса, она собирается заплакать. Наверно, думает, что за «рожа» тут на нее смотрит, на маму совсем не походит, да и титьки с таким желанным и теплым молочком рядом не ощущается.

– Как выразить протест? Сейчас я заплачу, – думает она.

Первые дни жизни Оли

Но потом ее сердитый взгляд меняется. Как будто бы тучка уходит, и небо становится безоблачным, чистым.

– Это же мой папа, я помню его. Он меня так сильно любит.

Глазки доченьки начинают улыбаться, искорки тепла струятся в ее взоре, губки начинают растягиваться в беззубой улыбке. Есть контакт. Она начинает агукать, а я от восторга готов плясать. Но шуметь нельзя, все спят. Вдруг рукам и моим коленям становится тепло. Влажные капельки начинают проступать сквозь пеленочки. Мокрое тепло растекается. Доченька в очередной раз за ночь меня «подписывает». Мы потихоньку идем подмываться, меняем всю амуницию, и так продолжается до утра. Утром меня сменяет баба Алла, моя теща. Я засыпаю на пару часов, а потом бегу на трамвай, надо ехать в свой Политехнический институт на учебу.

В манеже Оля (слева) и Света Филиппова

Купаемся в ванной

Доченька растет, начинает делать свои первые шаги, сначала в манеже, цепляясь за перила. При этом ей надо обязательно пытаться подпрыгивать и еще проверять свои голосовые связки. Уровень децибел от ее пронзительного визга, наверное, превышал рев турбины самолета. Взрослые хватались за голову, затыкали уши, что в свою очередь приводило Олю в неописуемый восторг. Она звонко хохочет и пищит на самых высоких нотах.

– Может, певицей будет, – думал я.

Мама Лена в этой области себя неплохо проявляла. Потом Оля, чуть повзрослев, стала бегать. Ходить не получалось, голова начинала перевешивать вперед. Чтобы не упасть, начинала вперед подрабатывать ногами, положение тела на мгновение выпрямлялось, выравнивалось, затем голова снова начинала перевешивать, и все повторялось. Оля на носочках, как балерина, совершала отрывистые движения вперед, очень стараясь и пыхтя. Вот тут надо было быть бдительным, чтобы вовремя подхватить ребенка и не дать ей врезаться в мебель или другое препятствие, не дать удариться.