Катя Калинина - О чем молчат дети, когда говорят родители

– Вот именно со стихами проблем вообще нет, но с математикой беда с тех пор, как Лариса стала проходить таблицу умножения. Педагогический позор…

Люди с высокой тревожностью, в том числе и дети, трудно усваивают любую информацию, потому что всё их внимание сфокусировано на внутреннем страхе совершить ошибку, пораниться, заболеть, потеряться. Но что касается стихов – здесь дело обстоит проще, потому что у них есть рифма, укладывающая в память ладные строчки. В отношении Ларисы это стало одним из главных признаков, позволяющих заподозрить у неё выраженное беспокойство, которое, как правило, достигает пика при давлении со стороны, а так же если в семье царит атмосфера диктатуры.

Валентине Андреевне пришлось выбирать, что для нее важнее – то, как она выглядит, по ее мнению, в глазах коллег, или самоощущение дочери. На самом деле для любой мамы здесь нет маневра для выбора. Сердце любит ребенка больше, чем признание коллег. После нашей беседы женщины решила оставить Ларису в покое и хотя бы в качестве эксперимента какое-то время не обращать внимания на Ларисину «неприветливость» в адрес знакомых и друзей.

Женщина поговорила с классным руководителем дочери, чтобы тот мягче относился к Ларисе и опрашивал девочку по выученным урокам наедине, а не при всем классе. Уже через месяц Валентина Андреевна позвонила мне, чтобы поделиться успехами: Лариса стала дружить с двумя девочками, «подтянула» математику и без напоминания здоровается со всеми, только пока очень тихо или едва заметно кивая.

Доверив мне свои переживания, эта семья всколыхнула воспоминания о том, как я изводила полуторагодовалого сына своими нравоучениями. «Помаши тете Полине!» – просила я его, когда мы встречали соседку, которая раз от раза усердствовала в приветствиях. Она трепала его за вихры на макушке, махала морщинистой рукой и сопровождала все эти действия комментариями о том, как важно расти вежливым и почитающим старших.

Костя прятал ладошки за спиной. «Тетя Полина здоровается с тобой, помаши ей, пожалуйста!» – не успокаивалась я. В это время женщина раскачивала рукой из стороны в сторону, изображая, как нужно здороваться. Устав ощущать неловкость за сына, я брала его сопротивляющуюся ладошку и за него отвечала соседке приветствием. Подобные моменты давили мне на больную мозоль так, что я снова и снова замечала, как плохо воспитываю ребенка, а значит, полагала я, мой сын был обречен вырасти диким и невежливым.

Сейчас ему двенадцать, и даже сегодня он не всегда здоровается с соседями. И вот, что я об этом думаю. Это его проблема и, возможно, соседей, но не моя. Он точно знает все о правилах приличия и жестах вежливого поведения, но важно понимать, что он также в праве быть рассеянным, задумчивым и иметь собственное мнение на этот счёт. В своей практике я повидала много вежливых «золотых» детей, и среди них слишком мало оказалось тех, кто умеет делать выбор, отстаивать личные границы и расслабляться. В конце концов, забыть поздороваться не так страшно, как не научиться проявлять в жизни собственную волю.

Первый раз с теневой стороной материнства я столкнулась на цикле занятий по психиатрии. На третьем курсе университета нас, будущих медицинских психологов, отправили в женское отделение психиатрической больницы для разбора клинических случаев шизофрении.

За входной дверью в отделение, которая открывалась специальным ключом, похожим на гаечный, слышались вопли. Санитарка уверенным движением открыла дверь и проводила меня и двух сокурсниц в темный коридор. Перешагнув порог, мы увидели в полумраке высокого мужчину в черной куртке, а рядом женщину, по-домашнему одетую в голубой фланелевый халат. В ее глазах пылала ярость, желваки на скулах натянулись струнами перетянутой гитары, из груди рвался крик:

– Сгущенку просила! – кричала она мужчине в лицо. – Почему не принёс?

– Доктор сказал «не положено», – тихонько отвечал мужчина.

– Проваливай, видеть тебя не хочу! Тошнит от морды твоей! – проорала ему в лицо раскрасневшаяся женщина, затем резко развернулась и быстрым шагом направилась по коридору в палату, удерживая в каждой руке по спортивной сумке.

– Идите, идите, не волнуйтесь, – стала утешать мужчину санитарка и провожать его в сторону выхода, – лекарства она получает, скоро успокоится…

Грустно согнутый стройный силуэт незамедлительно исчез за дверями с решетками. Пока мы с девочками снимали верхнюю одежду и переобувались, я услышала, как медсестра с санитаркой что-то говорили про послеродовый психоз:

– Устала она. Зато здесь отдыхает, как на курорте – готовить не надо, посуду мыть тоже, никто ни орет… А дома у нее четверо детей, и все мал мала меньше…

До той истории я и не подозревала, что женщина может дойти до края из-за детей. Пациентка, о которой идет речь, и вовсе шагнула в пропасть патологии, будучи загнанной в тупик, который сложился из недосыпа, усталости и вечного дня сурка. На десятые сутки после родов у нее случился психоз, в порыве которого женщина грозилась супругу выкинуть орущего младенца в окно, а остальных домочадцев зарезать. Муж вызвал психбригаду, когда увидел, что жена распахивает окно в спальне и не шутит, намереваясь выбросить в декабрьскую стужу новорожденную дочь.

В стенах больницы женщина вела себя тихо. Со стороны казалось, что эмоциональное состояние поддается стабилизации и выравниванию, однако стоило при ней упомянуть о детях и супруге, та начинала кричать, грубить и замахиваться. Один раз в неделю женщина передавала через медсестер домашним список с пожеланиями, а после встреч с мужем торопилась в палату к соседкам, чтобы вместе съесть принесенное мужем печенье и громко возмущаться строгостью лечащего врача, запретившего передавать пациентам сгущенку.

Чем кончилась история, мне неизвестно, однако тот эпизод отпечатался в памяти ярче, чем общение с пациенткой, которая страдала шизофреническим расстройством и утверждала, будто имеет третий глаз.

***

Фотографии с младенцами на разворотах журналов, рекламные ролики с пухлыми пупсами в подгузниках и привычка общества освещать лишь светлые стороны жизни, не позволяет сформироваться реалистичному представлению о детях. Если бы не выпуски телевизионного журнала «Ералаш» и не «Вредные советы» Григория Остера, то картинка выглядела бы идеальной.

Явление детства выглядит рафинированным и глянцевым, но лишь до той поры, пока мы не становимся родителями. Разоблачение происходит болезненно, ожидания о спящем под балдахином младенце обрушиваются под давлением суровой реальности, в которой находится место кишечным коликам и физиологической незрелости нервной системы новорожденного ребенка. Это так же неожиданно, как если пользоваться кремом от морщин, чтобы выглядеть моложе, но вместо гладкой кожи получить аллергический отек, о котором производитель умолчал или вынес информацию сноской под «звездочкой» мелким шрифтом.