Анна Берест - Как почувствовать себя парижанкой, кем бы вы ни были

Он присматривается к тебе и как будто секунду колеблется.

– Я просто хотел привлечь внимание понравившейся мне девушки, и все.

– А, значит, я тебе нравлюсь!

Он снова что-то говорит. Ты отвечаешь ему. Но тебя издали ленивым движением руки (хам) приветствует бывший, тогда как его новая подружка (шлюха) продолжает шествовать королевской поступью. Чувствуя себя несчастной, ты говоришь себе, что этот тип все-таки сгодится для того, чтобы скрыть твою грусть (храбрец).

В этот момент другой несчастный пытается атаковать тебя. Но ты прерываешь его, не давая возможности и слова сказать:

– Слушай, не сейчас!

Он сконфуженно отходит, тогда как брюнет рядом с тобой взрывается от хохота. Он ничего не упустил из этой смертельной мизансцены.

– Женщины, как вы смешны! Вы бравируете своим феминизмом, требуете равенства полов, но когда речь заходит о том, чтобы сделать первый шаг, все происходит как всегда.

Готовая к последней битве, ты решаешься расправиться с ним раз и навсегда.

– Послушай-ка, мы не знакомы, и давай на этом закончим, идет? Не стоит винить всех подряд в собственных неудачах.

Он внимательно смотрит на тебя. В его глазах загорается хитрый огонек.

– Нет, дорогуша, на самом деле это ты меня послушай. Я сейчас объясню тебе, что значит быть мужчиной. Может быть, в следующий раз, когда самец будет рисковать своей жизнью, заговаривая с тобой, ты будешь реагировать чуть иначе. Он должен:

1. Уметь снести удар, когда его отталкивают, не принимая этого на свой счет.

2. Вернуться на линию фронта, как ни в чем не бывало.

3. Найти тему, достойную интереса, тогда как стоящая напротив девушка смотрит на парня за его плечом. Парня, с которым она наверняка переспала, но который в этот вечер без боя уступает свое место.

4. Продолжать разговаривать с девушкой, не спрашивая себя, почему этот парень без боя уступает свое место.

5. И продолжать вести себя по-джентльменски, когда эта самая девушка безапелляционно оскорбляет другого типа, посмевшего приблизиться к ней.

В этот момент ты смотришь на него и чувствуешь, что он выиграл (и что, возможно, этот парень тебе наконец понравился). Он продолжает:

– И если ты настаиваешь и эта отвратительная девица в конце концов начинает испытывать к тебе желание, ты говоришь себе, что нужно действовать наверняка. Ты в напряжении: ты должен возбудиться. Тот тихий, хорошо знакомый тебе голосок просыпается и приказывает: « Давай, твой ход, сейчас или никогда! » И голосок не утихает после того, как ты превозмогаешь тревогу из страха опозориться. Он вопит с новой силой: « Нет! нет! Не сейчас, правда, не сейчас, нет, нет. НЕТ! » Ты сдерживаешься, ты борешься с собой и выполняешь свой долг, без славы и почестей, надеясь, что девушка не будет потом дуться. Вот так.

И вдруг ты понимаешь, что этот тип заслуживает аплодисментов. Пусть даже только две ладони будут с воодушевлением отбивать такт. Ты в том же настроении выходила сегодня вечером в одиночестве с работы. Все мы – непонятые герои, побеждающие в опасных ситуациях, никогда не получая за это медали.

Брюнет смотрит на тебя. Ты ему улыбаешься. Ты закуриваешь сигарету, чтобы придать себе смелости, затягиваешься и чувствуешь, что твое сердце дрогнуло.

– Тебе что, плевать на меня, разве ты не бросила курить?!

Ты оборачиваешься и замечаешь свою подругу, которая наконец явилась. Брюнет понимает, что он лишний, и с достоинством удаляется. Ты колеблешься, но решаешь оставить свою подругу ни с чем. Нет, в этот вечер ты не будешь спать в пустой постели.

Вы лежите рядом, восстанавливая дыхание. Увы, теперь ты на опыте знаешь, что мужчин любовь утомляет. Ты принимаешь его таким, каков он есть в состоянии после соития, – похожим на грустное животное. Именно в этот момент тебе в голову приходит гениальная идея.

Ты просачиваешься на кухню. Ты открываешь холодильник и стряпаешь из того, что в нем есть: немного сыра, яйца, засохшая ветчина. Ты готовишь омлет, взбиваешь яйца, добавляешь соль, перец и чуть-чуть молока. Ставишь на тихий огонь, сливочное масло тает на сковороде, и ты выливаешь все на очень горячую сковородку. Делаешь гренки и открываешь бутылку красного вина. Ты торопишься, нельзя дать ему заснуть. Рядом с сыром и ветчиной ты кладешь поджаренные ломти хлеба, ставишь на поднос бокал вина, а тарелка еще дымится. Через 10 минут ты уже в спальне.

Ставишь поднос на кровать.

Он приоткрывает глаза.

Жизнь прекрасна!

© Caroline de Maigret

Даже если вид пары грудей во французской прессе вполне банален и давным-давно никого не шокирует, парижанка очень целомудренно относится к своей наготе. То, что один француз – Гюстав Курбе – сто пятьдесят лет тому назад написал картину « Происхождение мира» , не оправдывает желания повсюду разгуливать нагишом.

Нагота должна быть как видение. Как в любовной игре: она никогда не начинается случайно и не должна быть ни пошлой, ни заученной. Она должна что-то говорить .

Поэтому, когда ты расхаживаешь раздетой, ты позволяешь разглядывать себя, а партнер думает, что ты это делаешь нарочно. Ты провоцируешь возбуждение.

Даже если вы уже давно вместе, ты не должна расслабляться, ты должна быть в форме.

Ты научилась понимать себя, договариваться со своей индивидуальностью.

Ты выглядишь не так, как одетая: та, которой не нравятся ее переваливающиеся при ходьбе ягодицы, которая стоит, прислонившись спиной к стене, но демонстрирует свою грудь. Та, которая из-за того, что у нее короткие ноги или широковатые бедра, встает на цыпочки. Та, которая не любит свои сиськи… и собирается обратиться к пластическому хирургу. А пока она скрещивает руки в постели и предпочитает позы со спины.

Короче, ты не делаешь культ из своего тела, но ты стараешься выжать максимум из того, чем одарила тебя природа.

© Annemarieke Van Drimmelen

Model: Caroline de Maigret

© Caroline de Maigret

Models: Mathilde Warnier Fatou N’Diaye Alix Thomsen

Со стороны может показаться, что парижанки не ладят между собой. Потому что априори, если в комнате находятся две парижанки, то одна из них – лишняя. Часто они с самой первой встречи мерятся друг с другом силами, оценивают другу друга, расстреливают друг друга взглядами, придавая сцене привкус современного вестерна. Но враждебность никогда не затягивается надолго.

Трудно сказать, из оппортунизма ли, из практических соображений, матерого феминизма или настоящей симпатии получается так, что парижанка зачастую является членом какой-либо группы. Она обожает создавать маленькие прочные ячейки, где достоинства каждой соединяются в одно целое, при этом сама компания становится более привлекательной и соблазнительной, чем каждый из ее членов по отдельности.