Владимир Иванов - Любовь и войны полов

Да, дети эксграммных семей, будут вновь и вновь повторять «ошибки» своих родителей, но это то, что прямо сказывается на качестве их семейной жизни: матери-одиночки будут воспитывать дочерей, которым также предстоит стать матерями-одиночками. И это до тех пор, пока они не поймут, что надо не гонятся за мнимой лаской по жизни, а строить свою семью изнутри. Изнутри себя – послушанием и упорством. Физик Тойч разработал даже свою методику «Идеал» позволяющую, вроде бы, человеку вырваться, наконец, из порочного круга своих предков, хотя у русских имеется куда более мощный и надёжный метод, проверенный на их поколениях за 1000 лет – и это, опять-таки, Православие.

Потому, что в Православии всех описанных выше проблем просто не существует (в научном эксперименте показано, что молитвы реставрирует гены – взять, хотя бы, и «Русский Дом» № 6 за 99 г., № 1 за 2000 г.) – в нём исключены фальшивые внутрисемейные связи и ролевые войны. Все «функции» жены определены в нём раз и навсегда – всегда быть послушной своему мужу и следовать за ним по его пути, куда бы ни забросила его судьба…

Как жена жестоко гонимого протопопа Аввакума во время их бесчисленных тяжёлых и унизительных бедствий, в холод и в голод, хороня своих детей, как-то не выдержала и осмелилась спросить его: «А скоро ли будет конец всем этим нашим страданиям?» и услышав в ответ «До самой смерти!» покорно ответила: «Ну, что же, хорошо.» И это типичный пример «классической» русской женщины, безропотно следующей за своим мужем, чего бы ей это ни стоило. Он был общим для всех русских, независимо от их сословной разницы.

«Ну, что же, хорошо.» – говорили царицы, дворянки, лица духовных званий и простой люд», следуя за суженными по их тяжкой стезе.

Многие ли атеисты смогли бы повторить то, что считается простой и естественной обязанностью каждой православной женщины – быть верной своему мужу до гробовой доски? Когда юная Волконская, вскоре после родов, поспешила за своим мужем в Сибирь, то первое, что сделал этот полу-ребёнок – это, встав на колени, поцеловал его кандалы и изувеченные руки мужа. Та русская аристократия молила царя лишь об одном – разрешить им жить в тюрьмах с мужьями и была счастлива, когда им позволяли сидеть на земле и просто смотреть на окна их камер…

Наши же, атеистические семьи часто озабочены лишь нудной погоней за деньгами, раздираемые семейными войнами за главенство в них. А ведь семейная жизнь и без того каждые три-пять лет подвергается серьёзным испытаниям, проходя критические точки в любых отношениях, неизбежно возникающих. Главное в том, что православные и атеистические семьи воспитывают совершенно разных детей: в первой ждут своего молитвенника, заступника и спасителя, а во-вторых, своего человечка готовят к войне за место в ней, если не вообще более-менее устроенного прожигателя жизни. Отсюда и результаты. Недаром в Ватикане как напоминание стоит бюст с надписью:

«Большинство людей злы!»

Шопенгауэр воспел одиночество, заметив, что «все наши беды проистекают только от неумения быть одинокими», но в жизни одиночество всегда отражает ещё и психологическую неполноценность человека или его неумение. Чаще всего, как неумение общаться – найти себе в жизни пару. Можно сказать, что одиночество само по себе, и есть начало деградации в поведении, ибо ещё древние заметили, что «каждая глупость вредит себе сама». Собственно, и сегодня одинокий человек в Японии не может занимать ни какой руководящей должности – японцы справедливо считают, что тот, кто не может создать семью, не сможет создать уже и ничего, а тот, кто не может навести порядок в своей семье, не наведёт порядка ни где…

Вопрос о семье затронут в контексте русской культуры не случайно – все крепкие роды и национальные общины – как и все национально монолитные нации – строятся и строились не только на национальных общинах, но и на инграммных семьях: вот почему у всех национально сплочённых народов, так исключительно развит прежде всего культ их семьи. Они знают уже и из опыта, что только инграммные семьи могут быть носителями и продуцентами устойчивой национальной культуры – только в них вырастают полноценные люди. Как и все, выросшие в атмосфере взаимопонимания, они самодостаточны и у них быстрое личное время. Ведь они выросли в семьях без лишних семейных проблем, и уж, конечно, же без постоянных внутрисемейных трений в виде скандалов, разборок и склок. Эти люди и будут в полной мере обладать в жизни и способностью любить, и воспитывать своё потомство. Это, кстати, давно заметили и националисты других стран, вроде того же Фихте…

Эрзац инграммной семьи может возникнуть у атеистов, но уже только при очень высоком материальном достатке. Почему, собственно все представители национально крепких народов, всегда так упорно ищут (и всегда находят) только высокооплачиваемую работу. Потому, что инграммная семья, если она строится не на Православии, требует серьёзных средств, и роскошь инграммной семьи может позволить себе, уже только очень обеспеченный атеист. Но, даже и в этом случае, он создаст всего лишь её суррогат без полноценной – уже и внутренней системы отношений. Атеизм разбил русское общество почти на атомы, уничтожив практически все русские инграммные семьи – почему сейчас практически и нет семей-носителей русской национальной культуры. Но, уничтожив инграммную семью, атеизм подписал смертный приговор и себе, поскольку носителем любой идеологии может быть, опять-таки, лишь инграммная семья.

Ещё один повод заметить, что русская национальная культура, традиционно стоит только на Православии и от него физически неотъемлема – она им создана, уже и как своей прото-культурой. И исчезнет она тоже, лишь с последней инграммной семьёй. Вот почему ни партии, ни учения и не течения, а лишь Православие является и воспитателем, и носителем самой этой «русскости»…

Вот и получается, что и «национальная политика» – это всегда политика, направленная на увеличение числа инграммных семей, потому, что развитие и любой нации идёт только через её инграммные семьи. И реальное состояние страны характеризует не столько экономика, «культура» или армия, сколько процент в ней её инграммных семей…

В жизни мне ярко запомнился год, когда школа стала для меня желанным домом, учителя – ангелами, а одноклассники – милыми, надёжными и преданными друзьями. Это был год полного, абсолютного, безмерного школьного счастья. Почти нирваны. Никогда ещё у меня в жизни так легко не получалось абсолютно всё. В тот год у меня с самого начала, всё, как-то, заладилось. С нуля: с самого Первого сентября. Здесь, думаю, и сыграло, наконец, то, что день моего рождения приходится на Бородинскую битву. Все подарки на этот раз, что называется, выстрелили!..